Часы на стене конференц-зала показывают 10.25. Из-за девушки, найденной в парке Тредгордсфёренинген, утреннюю летучку сегодня пришлось перенести.
Интересно, сколько сейчас градусов?
Тридцать пять на улице, тридцать в помещении?
Напротив Малин сидит страдающий от жары Свен Шёман. Пятна пота на его рубашке в коричневую клетку простираются от подмышек до самого живота, подросшего за весну и первые недели лета еще на пару размеров.
Берегись, Свен. В жару инфаркты становятся обычным делом. Но у тебя хватает ума двигаться осторожно, это я точно знаю. Логика и здравый смысл — твои основные качества. Тебе пятьдесят пять лет, тридцать три из них ты проработал в полиции, и именно ты обучил меня всему, что я умею в этой профессии. Во всяком случае, почти всему.
Но самое главное — ты заставил меня поверить в то, что я создана для следственной работы.
«Малин, ты самый одаренный полицейский, с которым мне доводилось сотрудничать».
Ты хоть понимаешь, Свен, что означают такие слова?
Наверное, понимаешь, иначе никогда бы их не произнес.
Зак сидит рядом, под носом и на лбу у него бисеринки пота. Малин тоже вспотела до корней волос, как после хорошей тренировки.
— Так-так, значит, в настоящий момент весь следственный отдел криминального управления — это мы с вами, — говорит Свен. — От нас троих зависит, удастся ли разобраться в событиях минувшей ночи и как будет спланировано расследование произошедшего с девушкой, которая утверждает, что ее зовут Юсефин Давидссон. Кроме того, сегодня утром поступил еще один сигнал. Пропала девушка по имени Тереса Эккевед, четырнадцати лет, родители заявили в полицию. Я буду руководить предварительным следствием по обоим случаям.
— Ух ты, — говорит Зак. — В этом сезоне мода на девочек.
«Сначала ничего не происходит, — думает Малин, — потом тоже ничего. А потом все обрушивается разом».
— Пропала, — в задумчивости произносит Малин вслух. — Четырнадцать лет. Скорее всего, она просто сбежала из дому.
— Наверняка, — кивает Свен. — Родители Тересы Эккевед рассказали, как все было. Но начнем с Давидссон.
— Каждому овощу — свое время, — изрекает Зак, и Малин видит, как в его усталых глазах снова загорается искорка.
Подавленность и радость. Если соединить эти два чувства, что получится? Одно из тех неопределимых ощущений, которые ты как полицейский обязательно рано или поздно испытаешь. Оно вызывает у тебя угрызения совести, заставляет усомниться в сущности человека — не из-за того, что тебе приходится видеть или слышать, а из-за того, как ты на это реагируешь.
Совершено изнасилование — и тебя это заводит. Произошло убийство — и ты пылаешь от нетерпения.