— Мы намерены проверить, не выпустили ли из тюрьмы или после реабилитации какого-нибудь установленного маньяка, проживающего в нашем лене,[6] — отвечает Зак. — Может, активизировался кто-нибудь из старых клиентов. Сравним с предыдущими случаями и посмотрим, есть ли совпадения.
— Хорошо. А групповое изнасилование? Вы рассматриваете такую возможность, хотя на месте преступления ничто на это не указывает?
— Мы даже не знаем, где именно ее подвергли насилию. На нее могли напасть в другом месте и потом перетащить в парк.
— Верно, верно, — кивает Свен. — Я забыл сказать: лаборатория провела подробный анализ крови Юсефин Давидссон в сжатые сроки. Анализы нормальные, никаких признаков алкогольного или наркотического опьянения. Но есть субстанции, выветривающиеся из организма за несколько часов. А взятые у нее пробы кожи не показали ничего особенного, кроме следов хлорки и стирального порошка. Стиральный порошок, скорее всего, попал на кожу с одежды, а хлорку использовали, чтобы девушку отмыть. Не исключено, что преступник пытался таким образом уничтожить возможные улики. Сейчас Карин исследует те микроскопические синие частички, которые доктор Шёгрипе обнаружила в теле Юсефин Давидссон. Так что вы думаете по поводу группового изнасилования?
Малин понимает, к чему ведет Свен своими вопросами и утверждениями.
Но он не хочет ничего говорить — ждет, чтобы они произнесли это сами, потому что, как ни сформулируй, эта мысль все равно будет попахивать расизмом.
Наконец Зак произносит:
— Мы проверим Али Шакбари и Бехзада Карами.
Шакбари и Карами.
Целую ночь занимались сексом с девушкой, которую напоили до бесчувствия, однако в июне суд оправдал их.
«Она была согласна». «Она сама этого хотела».
На кухонном столе в квартире в Берге?
«Черт подери, она сама хотела. Настоящая шлюха».
Доказать обратное не представляется возможным. И пока Свен в очередной раз отхлебывает свой кофе, Малин думает о том, что существует правда официальная и неофициальная. И полицейские, и средства массовой информации знают, что практически все групповые изнасилования совершаются двумя и более мужчинами-иммигрантами, но никто никогда не пишет об этом и не называет вещи своими именами.
Это неофициальная правда. Неполиткорректная.
Значит, проблемы не существует. А если ее не существует, то ее нельзя обсуждать. И следовательно, она никогда не будет решена.
И есть такие девушки, как Юсефин Давидссон или Ловиса Ельмстедт — так звали жертву Шакбари и Карами.
Такие девушки, как Тереса Эккевед.
«Тереса просто болтается где-нибудь сама по себе».