— Да, так и есть, — подтверждает Стен, вновь обретя уверенность.
— А нет ли у тебя какого-нибудь друга, с которым ты встречаешься, когда говоришь, что проводишь время с Тересой? — бросает Малин в лицо Петеру Шёльду.
— Какого такого друга?
— Сам расскажи.
— Мне нечего рассказывать.
— Точно? — переспрашивает Зак. — На сто процентов?
— К чему вы клоните? — спрашивает Стен Шёльд.
— Мне больше нечего сказать, — улыбается Петер Шёльд.
— А ты не знаешь, не встречалась ли Тереса с кем-то другим, когда говорила, что будет с тобой? — спрашивает Зак.
— Я же сказал — она моя девушка.
— Тебя не особо волнует ее исчезновение?
— Волнует. Я очень переживаю. Просто у меня это выражается по-другому.
— По-другому?
Петер Шёльд откидывается на стуле, убирает челку со лба.
«Ах ты, маленький негодник, — думает Малин. — Сколько тебе — четырнадцать? Пятнадцать? И уже такой… Хм, а какой?»
Его глаза. Малин смотрит в них и видит стыд, таящийся во взгляде. И страх. Тебя хочется обнять, но ты уже сделал это невозможным.
— А теперь ты расскажешь все, что может нас заинтересовать, — говорит Малин. — А не то…
— Эй, полегче, — вступает Стен Шёльд. — Вы подозреваете в чем-нибудь моего сына?
— А Натали Фальк? — продолжает Малин.
Петер Шёльд снова улыбается, что-то мысленно обсуждает сам с собой, потом произносит:
— Приятельница по школе, не более того. Мы увлекаемся одной и той же музыкой, все трое.
— Какой именно музыкой?
— Самой современной. Мне и правда больше нечего сказать. Мы можем идти?
— Тереса пропала. Девушку по имени Юсефин изнасиловали, — продолжает Малин. — Расскажи нам, что ты скрываешь. Прямо сейчас. Ты знаешь Юсефин?
— Не знаю я никакой Юсефин.
— Мой сын рассказал вам все, что знает, — говорит Стен Шёльд и встает. — Пошли, Петер.
— Он рассказал отнюдь не все, — возражает Зак.
Когда отец с сыном уходят, Зак и Малин садятся за свои рабочие столы.
— Он рассказал отнюдь не все, — повторяет Зак.
— Думаю, на его месте ты поступил бы точно так же.
— Ты считаешь, его смущало присутствие отца?
— Нет. Папаша знает своего сына. По-моему, он тоже не сильно заинтересован, чтобы Петер нам поведал что-то еще.
— Как ты думаешь, что ему известно?
— Он определенно что-то знает.
Мир подростков. Мир Туве. Она тоже поначалу не рассказывала Малин о Маркусе. Малин надеялась, что их жизни приблизятся друг к другу по мере того, как Туве растет, что точек пересечения станет больше. Получилось ли это? И да и нет.
Нет. Малин, не лги самой себе. Я не знаю, есть ли у Туве тайны от меня. Одному богу известно, раздражаю ли я ее. Иногда я почти вижу, как она презирает меня и ту жизнь, которую я веду.