Пикап несся вслепую, повинуясь единственной логичной мысли — в движущуюся цель труднее попасть. Питер гнал на полной скорости, не давая себе труда подумать, что это касается случаев, когда человек бьет по человеку. Тут же помочь могла только удача. Можешь стоять в чистом поле с непокрытой головой, можешь гнать по шоссе в машине, можешь попытаться спрятаться — если вулкан захочет, он пришибет тебя легче, чем человек давит таракана. Но пассивно ожидать своей участи было не в его духе. Спасется только тот, кто пытается спастись.
— Черт!
Прямо перед машиной возникло бревно, снесенное потоком с гор. Питер не успевал отвернуть и рванул руль на себя, как на самолете, рефлекторно набирая высоту. От удара пикап подбросило вверх, едва не вывернув оси и рычаги, но крепкая машина фермера выдержала.
Могучим порывом воздуха, будто вздохом вулкана, пылевое облако отнесло в сторону, и это спасло беглецов. Завал из выкорчеванных с корнем сосен, еще недавно росших на спине хребта Бигхорн, оказался в какой-то сотне футов впереди.
Питер не раздумывая вывернул руль влево, пробил разделительный барьер, пронесся по газону между полосами, вышиб бампером второй барьер. И только выскочил было на встречную полосу, как прямо перед ними огромный валун размером с два пикапа с невероятным грохотом вздыбил асфальт шоссе и разбросал его по сторонам.
— Ого! — радостно крикнул Питер, работая рулем, как гонщик-каскадер. — Ничего себе камушек! В тумане мне казалось, что они поменьше! Ха-ха-ха!
Еще пять минут безумной гонки показались Марти вечностью. Но вскоре бомбардировка прекратилась, и Питер сбавил газ. Тем более что пылевое облако снова опустилось на дорогу. Оно хоть и было не таким густым, как там, на южной оконечности Бигхорна, но зато теперь на дороге стало попадаться много камней, сброшенных с небес.
— Что это было, федерал? — с детской непосредственностью спросил Питер, когда напряжение отпустило.
— Взрывом супервулкана большие массы камней и грунта были выброшены на пару десятков километров вверх. Сейчас они падают обратно.
— Но черт возьми! Мы уже в двух сотнях миль от парка!
— Поэтому мы и живы, — пожал плечами Марти. — Тем, кто внутри двухсотмильной зоны, думаю, повезло меньше. Там и камушки покрупнее, и выпали они гуще.
Некоторое время ехали молча. Но потом Питер все-таки задал вопрос, который его волновал.
— А те, кто еще ближе?
— В радиусе ста миль от вулкана живых не осталось, — буднично сказал Марти. — От ста до двухсот: смертность в первые часы извержения — до семидесяти процентов. А дальше — как повезет.