Наплакавшись всласть, я расслабилась. Причем так, что даже не заметила, как пролетел час с небольшим – самолет пошел на посадку. Я перепугалась, стала судорожно смывать с себя пену, а Зина, посмеиваясь, сообщила из-за двери, что торопиться не стоит и я могу сидеть в ванне хоть три часа.
Делать этого я, естественно, не стала. Завернувшись в шелковый халат, вышла и оглянулась, ища свои вещи. Однако моя старая юбка с телогрейкой и вещевой мешок куда-то делись. Вместо них меня ждали удобные джинсы, такая же курточка и водолазка. Вместо кирзовых сапог я надела на свои мозолистые ноги удобные спортивные туфли. Но в особенности меня поразило нижнее белье – тонкое, как паутинка.
Я быстро оделась, причесалась перед огромным зеркалом в массивной серебряной оправе – и даже испугалась, увидев свое отражение. Нет, не испугалась, а поразилась. Потому что на меня смотрела не замученная жизнью бывшая заключенная, а молодая, уверенная в себе, даже, пожалуй, красивая девушка, одетая к тому же, как выяснилось позднее, по последней моде.
Я вышла в салон, где меня поджидала Зина. Окинув меня одобрительным взглядом, она сказала:
– Извини, взяла первое, что попалось под руку. Тем более не знаю, отвечает ли эта одежда требованиям твоего вкуса. Но все можно быстро поправить. Заедем сейчас в бутик…
– Отвечает, отвечает! – воскликнула я, ужасаясь от одной только мысли, что у меня заберут удобные и красивые вещи. – Спасибо тебе большое!
На глаза снова навернулись слезы, и я бросилась Зине на шею. Она же, гладя меня по голове, произнесла:
– Ну, будет тебе, будет… И вообще, не ты меня, а я тебя должна благодарить. Ну, теперь поедем к папе, он нас уже ждет, я с ним говорила!
– Говорила? – спросила, удивившись, я.
Зина показала мне массивную трубку и пояснила:
– Мобильный телефон. Пока используется членами правительства, однако мой папа уверен, что очень скоро эта вещица войдет в повседневный быт каждого человека. Поэтому он сейчас продвигает один перспективный проект.
Мы находились в одном из московских аэропортов. На взлетно-посадочной полосе нас поджидал лимузин еще даже круче, чем тот, что забрал меня из колонии.
Пока мы ехали к отцу Зины, я таращилась на город сквозь тонированные стекла автомобиля. Мне бросилось в глаза, что жизнь людей за годы, проведенные мной в колонии, разительно переменилась. Стала какой-то более пестрой и яркой. Но в то же время у станций метро попадались и нищие, чего раньше, в советские времена, не было.
– К современной жизни тебе придется привыкать, – заметила Зина, следя за тем, с какой жадностью я впитываю в себя впечатления. – Мне понадобился почти месяц, чтобы прийти в себя. Но потом, уверяю, будет намного проще.