Наконец мы достигли вершины холма, и дорога стала ровнее. Мы шли уже, наверное, минуты четыре. Деревья по бокам остались, но сейчас они стояли не так плотно, и укрыться за ними было бы трудно. Вдали виднелись поля и фермы — и ни души.
Я нащупал пальцем клавишу «2». У Кэйти была плохая память на числа, поэтому она установила очень простой пин-код: 2222. Нужно лишь четыре раза нажать на клавишу — и телефон начнет передавать сигнал… Я где-то читал, что телефонной компании этого достаточно, чтобы установить местоположение телефона с точностью до нескольких футов. Я шел на страшный риск; внутренний голос твердил мне, что я подпишу своим детям смертный приговор, включив телефон. Однако еще глубже, в подсознании, засела мысль, что если я не оставлю хотя бы этой ничтожной зацепки, то придет конец всем нам — всей семье… Но если нас станут обыскивать, то телефон обязательно найдут, и тогда уже будет не отвертеться. Поэтому надо было поскорее выбросить его, но по возможности поближе к нашему месту назначения. Однако с каждым шагом риск возрастал; даже сейчас за каждым моим движением могли наблюдать в бинокль.
Я четыре раза нажал нужную клавишу, захлопнул телефон и сжал его в ладони. Потом, поравнявшись с лужей жирной грязи у обочины, тихонько достал руку из кармана, дал мобильнику выскользнуть и тут же подошел поближе к Кэйти. Я положил ей руку на плечо и громко сказал, что все у нас будет хорошо.
— Ни хрена не будет, — ответила она, не потрудившись даже посмотреть в мою сторону. Зато она не услышала, как телефон упал в грязь…
Я тут же пожалел о том, что сделал, но возвращаться было уже поздно. Жребий брошен. Иногда решение, принятое в долю секунды, способно изменить целую жизнь, и хочешь не хочешь, а их приходится принимать. Я старался даже не сбиваться с шага, чтобы не дать возможному наблюдателю ни малейшего повода насторожиться. Больше я с Кэйти не заговаривал, она со мной тоже.
Лес закончился и перешел в поля. Дорога разрезала их прямой линией и чуть дальше уходила под уклон. Ярдах в ста от нее виднелся одинокий дом.
— Стоять, — сказал незнакомый голос в нескольких футах справа от меня.
Я остановился, и из-за зарослей остролиста, за которыми виднелась обшитая досками одноэтажная постройка, появился тощий тип в маске Гомера Симпсона. В руке он держал пистолет с длинным, похожим на сигару глушителем, в сравнении с которым его безволосое костлявое запястье казалось совсем крошечным. На типе были джинсы и черная балахонка с надписью «ТУСОВКА» затейливым шрифтом на груди; капюшон он накинул на голову. Даже не видя его лица, я определил, что он молод, не старше двадцати трех лет. В его поведении чувствовалась какая-то неуклюжая скованность — видимо, он не был уверен в себе на сто процентов.