Слова, казалось, вылетали изо рта герцогини, как брызги смертоносного яда.
Это было ужасающее зрелище.
У Пепиты перехватило дыхание, она готова была убежать, прежде чем услышит еще нечто подобное, но герцог произнес громовым голосом:
— Прекрати, Флора! Ты напрасно расстраиваешь себя без всякой необходимости! Иди в свою комнату и ложись!
Это был приказ, прозвучавший как пушечный выстрел.
В следующую секунду герцогиня напряженно смотрела на мужа, словно намеревалась воспротивиться ему.
Затем она разразилась рыданиями и вышла из комнаты.
Тотчас наступило гнетущее молчание.
Неизвестно, сколько бы оно продолжалось, если б Рори, у которого рот был набит горячей лепешкой, не спросил:
— Почему она расстроилась? Она хочет посмотреть моего лосося?
Это прозвучало так забавно, что Пепите захотелось рассмеяться.
Тогда герцог, словно желая как-то рассеять неловкость, ощущаемую всеми, сказал:
— Поспеши, допей свой чай, и мы пойдем смотреть на лосося.
Жани, чувствуя себя обделенной вниманием, спустилась со стула и встала рядом с герцогом.
— Рори поймал лосося, — изрекла она, — а я чуть не поймала бабочку! Она была очень красивая!
— Ты должна рассказать мне об этом, — улыбнулся герцог.
— Этот дядя, — продолжала Жани, указывая на Торквила, — сказал, что я похожа на бабочку, но это глупости! Я слишком большая, чтобы быть бабочкой!
— Слишком большая, — согласился герцог, — но не намного больше, чем лосось Рори!
Пепита внимала их беседе с нескрываемым изумлением.
В ее сердце зазвучала радостная мелодия.
Мистер Кларенс оказался прав.
Дети унаследовали от своего отца его магнетическое обаяние, и герцог не смог устоять перед ним.
Дамы покидали столовую после званого ужина, и Пепита, выходившая последней, подумывала, как бы незаметно ускользнуть от всех.
Герцогиня, как обычно, игнорировала ее и намеренно не представляла никому из гостей.
Некоторые оставались в замке на ночь, те же, кто уезжал, недоумевали, почему герцогиня не соизволила объяснить, кем является Пепита.
Эту роль взял на себя Торквил, пытавшийся утихомирить маслом разбушевавшиеся воды.
— Я думаю, — сказал он пожилой и, по-видимому, важной леди, — вы не знакомы еще с невесткой Алистера. После его смерти она привезла сюда его детей.
Глаза вдовствующей леди сразу же загорелись любопытством.
А вскоре все гости, с которыми Пепита была еще не знакома, захотели поговорить с ней.
Ей показалось трогательным их отношение к Алистеру, о котором они так тепло отзывались; было очевидно, что они не забыли его.
Однако она чувствовала, каждое слово, сказанное кем-либо ей, приводит герцогиню в ярость, и ей становилось не по себе.