Ей чудилось, будто враждебность герцогини все возрастает, причем не только по отношению к ней, но и к детям.
Герцогиня никогда не разговаривала с ними, разве только ругала их за что-нибудь, всегда пренебрежительно проходила мимо них, видимо, считая унизительным для себя снисходить до общения с ними.
Сейчас Пепита рассудила, что становится поздно, и разумнее всего было бы исчезнуть, дабы не сидеть в гостиной, ощущая ненависть герцогини, передававшуюся ей на расстоянии, независимо от того, говорила она или молчала.
Девушка решила поэтому отправиться спать, и пошла по проходу, ведущему к ее комнате и малой гостиной, отданной детям.
Там она начала давать им уроки, испытывая затруднения с Рори.
Если его дед ловил рыбу, он тоже хотел ловить с ним.
Герцог уже брал мальчика на охоту в окрестные торфяники, поросшие вереском, хотя не позволял ему еще носить ружье.
Теперь было совершенно очевидно, что герцог в восторге от Рори и искренне полюбил Жани.
В то же время Пепита знала, что в отношении нее герцог воздвиг нерушимый барьер.
Она почти дошла до своей спальни, когда в конце прохода увидела лунный свет, льющийся через незанавешенное окно.
В такую ясную ночь, подумала она, хорошо бы подняться на сторожевую башню.
Миссис Сазэрленд говорила ей однажды, какой великолепный вид открывается оттуда, и, когда Рори отправился куда-то с герцогом, она и Жани взобрались по винтовой лестнице старой башни и вышли на плоскую крышу.
В давние времена там всегда стоял в дозоре сторожевой клана; он высматривал приближавшихся с моря викингов или прочесывал взглядом торфяники, не прячутся ли в кустах вереска воины враждебного клана Мак-Донаванов.
Миссис Сазэрленд нисколько не преувеличила.
Вид был действительно фантастический, и сейчас Пепита ощущала потребность соприкоснуться с красотой, чтобы снять депрессивное состояние, постоянно возникавшее после контактов с герцогиней.
Она открыла дверь и начала подъем по закрученным каменным ступеням; они были видны в лунном свете, проникавшем сквозь узкие щели, оставленные в стенах для обороняющихся лучников.
Когда она открыла дверь наверху и вступила на крышу, ее буквально ослепила луна.
Если вид сверху был прекрасен в солнечных лучах, с калейдоскопом необычных оттенков света на цветущих торфяниках и мерцающей дымкой над морем, то лунный свет делал все это более поразительным.
Полная луна казалась огромной, а звезды на небе такими яркими, что Пепита замерла перед этой нерукотворной картиной: ничего подобного она никогда не видела.
Парк внизу был тронут серебром, так же как и море за ним; создавалось впечатление, будто она вошла в волшебную страну, и все обыденное и уродливое осталось далеко позади.