Глаза Иглзклифа были все еще закрыты.
Антея дотронулась до его лба — он обжигал ладонь.
Однако маркиз не лишился сознания — напротив, он не только понимал, что происходит вокруг него, но и мог сам пить поднесенную к его губам микстуру.
— Скоро вам полегчает, — успокаивала его Антея, как маленького ребенка. — Лекарство собьет температуру, и вы будете чувствовать себя гораздо лучше.
Когда стаканчик опустел, она бережно опустила голову маркиза на подушку.
Разгладила простыни, подобрала подушку, которую лорд Темплтон собирался использовать в качестве орудия убийства, и аккуратно пристроила ее с другой стороны кровати.
Потом девушка вновь подошла к Иглзклифу и положила ладонь на его лоб.
Кожа по-прежнему была горячая и сухая.
Антея знала, при весенней лихорадке высокая температура держится до кризиса болезни.
Она задержала руку на несколько мгновений, и маркиз произнес еле слышно, не открывая глаз:
— Поиграйте… мне…
Антея, не ожидавшая такой просьбы, оглядела спальню, словно там могло оказаться ранее не замеченное ею фортепьяно.
Увидев дверь в будуар, она без лишних расспросов направилась туда.
Прежде это была комната матери, и у девушки с ней были связаны самые трогательные воспоминания.
Но она не заходила сюда с тех пор, как мебель перевезли в Дауэр-Хаус.
Под руководством Гарри помещение отремонтировали и обставили новой мебелью, которая прибыла из Лондона совсем недавно.
Теперь комната, обшитая белыми панелями с украшениями в виде золотых листьев, стала еще прекраснее, чем раньше.
Изысканные голубые портьеры на окнах гармонировали с мебелью в стиле Людовика Четырнадцатого, обитой узорчатой голубой парчой.
Антея сразу же увидела желаемое.
Ничего прекраснее этого фортепьяно она не могла себе представить.
Его боковые стенки были инкрустированы севрским фарфором под цвет портьер и мебели, а педали покрыты искусной резьбой.
Но роскошный внешний вид оказался далеко не последним сюрпризом.
Подняв крышку, Антея обнаружила, что инструмент очень старый, почти ровесник бабушкиного спинета.
Она посмотрела внимательнее — и клавиши, и другие части механизма были заменены на современные.
Так что внутри фортепьяно не отличалось от стоявшего в гостиной Дауэр-Хауса.
Ома села, пробежала пальцами по клавиатуре.
Только маркиз мог столь изобретательно вдохнуть новую жизнь в старинный инструмент.
Теперь Антея выразит свою признательность маркизу не на словах, а с помощью музыки.
Прежде всего она сыграла мелодию благодарности за чудесный подарок, лучше которого невозможно было придумать.
Джентльмены, гостившие здесь накануне, дарили своим балеринам и актрисам всевозможные украшения из золота и бриллиантов, но Антея не променяла бы хорошее фортепьяно ни на какие драгоценности.