Это сообщение очень обрадовало меня, и я, сияя, подошел к товарищу Тельману и сказал: «Нужно немедленно ехать. Собралось свыше 30 тысяч».
Мы ехали в двух такси. Чтобы Тельману не пришлось идти по всему залу, мы воспользовались боковым ходом...
Как только я и Эрнст Тельман заняли места в президиуме митинга, раздались возгласы молодежи, особенно из задней части зала: «Мы хотим, видеть Тельмана! Мы хотим видеть Тельмана!» Товарищ Тельман спросил меня: «Что случилось?» Я сказал: «Они хотят видеть тебя. Оттуда, сзади, они едва могут узнать тебя. Ты должен еще раз пройти по залу. Ведь мы вошли через боковой вход и сразу очутились в центре зала». Эрнст ответил: «Я не могу этого сделать. Ведь я не кинозвезда». Но в зале продолжали скандировать: «Мы хотим видеть Эрнста Тельмана!» Недолго думая, я подошел к микрофону и сказал, не спросив разрешения у Тельмана: «Поскольку нюрнбергская молодежь столь настоятельно желает ближе видеть Эрнста Тельмана, вождя революционного рабочего класса, он согласился еще раз пройти по залу». Эти слова были встречены бурными аплодисментами. Я не забыл взгляда, который бросил на меня тогда Тельман. Но теперь он должен был идти, и это было хорошо. Охрана зала быстро образовала узкий проход, и Эрнст Тельман, подняв в рот-фронтовском приветствии руку, под неописуемое ликование присутствовавших прошел со мной и другими товарищами из окружного руководства КПГ через весь зал...
Когда он поднялся на трибуну, аплодисментам не было конца. Затем наступила мертваятишина.Тельман говорил без написанного текста, со страстью и убежденностью пламенного борца рабочего класса.Микрофон был включен, и я, как руководитель митинга, получил из зала первую записку, в которой говорилось: «Говорите, пожалуйста, тише!» Я положил записку на трибуну. Тельман прочел ее и одну минуту, только одну минуту, говорил тише. Затем темперамент опять взял свое. Мы, снова получили записку: «Попросите товарища Тельмана говорить немного тише». Я опять положил перед ним записку. Он недоуменно посмотрел на меня, но я только пожал плечами.Что мне оставалосьделать?Яведь знал,что он не любил выступать перед микрофоном. Несколько минут он опять говорил тише. Все были довольны. Но затем Тельман вновь оказался во власти своего темперамента. Можно ли было вообще говорить тихо, когда речь шла о счастье и будущемнемецкого рабочего класса, о счастье и будущем всего немецкого народа? Нет, конечно, нельзя было...
После митинга мы опять поехали на квартиру секретаря окружного комитета партии по организационным вопросам. В пути Эрнст Тельман положил свою руку на мое плечо и тепло сказал мне: «Вы хорошо сделали, и, знаешь, прежде всего меня радует то, что присутствовало так много молодежи». Это была высокая похвала. Я был очень рад и на очередном заседании окружного руководства КПГ сообщил о ней товарищам. Похвала Тельмана придала нам новые силы...