Жажда познания о земных жизнях, что были так ранимы, но ярки, затягивала ее.
— Что случилось?
Король откинул волосы за спину, его вдовий пик четко выделялся на смуглой коже.
— Сегодня вечером он убил лессера. Просто убил говнюка.
— Разве это входит в его обязанность?
— Это произошло не на поле боя. Это случилось в доме, где эти убийцы держали женщину. Ублюдок нужен был для допроса, но Джон просто разорвал его. Он хороший парень… но это дерьмо связанного мужчины… эта штука… может быть смертельно опасной и не в хорошем смысле этого слова, понимаешь?
Воспоминания о нахождении на Другой Стороне, исправлении ошибок и боевых действиях, о…
Дева-Летописеца появилась в дверях своих личных покоев, ее черное одеяние парило чуть выше мраморного пола.
Король поднялся на ноги и поклонился… тем не менее, не выказывая подчинения ни в малейшей степени. Еще одна причина, по которой он так нравился ей.
— Великая Дева-Летописеца.
— Роф, сын Рофа.
И на этом… все. По тому, как предполагалось, вопросов прародительнице расы задавать не полагалось, и мать Пэйн оставалась безмолвной, далее в воздухе повисла тишина.
Поскольку — да хранит нас судьба — вы бы вряд ли захотели, чтобы эта женщина назначила вам цену за какую-либо просьбу. И причина возникшей заминки была очевидна. Ее мать не хотела, чтобы Пэйн пересекалась с внешним миром.
— На этом я вас покидаю, — сказала Пэйн королю. Она не хотела быть ответственной за то, что могло бы сорваться с ее губ, если мать посмеет ее отослать.
Король протянул свой кулак.
— Пока. Увидимся завтра?
— С удовольствием.
Пэйн стукнула костяшками своего кулака о его, как он научил ее, и направился к двери, ведущей в святилище.
По другую сторону белых панелей, ярко-зеленая трава стала потрясением для ее глаз, вынуждая часто моргать, пока она проходила мимо храма Праймэйла в покои Избранных. Желтые, розовые и красные цветы теперь росли случайными группками, яркие тюльпаны перемешались с нарциссами и ирисом.
Все весенние цветы, если ей не изменяет память за то короткое время, проведенное ею на земле.
Здесь всегда пребывала весна. Вечно на не пересекаемой грани полнейшего великолепия и дерзкого летнего зноя. Или близко… к лету, если исходить из прочитанного.
Здание с колоннами, в котором проживали Избранные, было поделено на квадратные комнаты, предлагая толику уединения своим обитательницам. Большинство комнат теперь пустовало, и не только потому, что Избранные были смертными. С тех пор как Праймэйл «освободил» их, коллекция эфирных бездельниц Девы-Летописецы, сократилась благодаря отлучкам на Другую Сторону.