Маркиз спешно поднял свой бокал, приветствуя герцогиню, которая, как он и ожидал, все еще смотрела на него.
Она тоже держала в руке бокал, и, как будто приглашая его следовать за ней, подняла его к своим губам.
Маркиз притворился, что делает то же, что и она. Затем он улыбнулся хозяйке дома и, взглянув на Аспазию, поднял бокал.
— У вас прекрасные голубые глаза, — сказал он, — а в ваших волосах запутался солнечный свет.
Он сказал это четким голосом, но затем прибавил так. тихо, что услышала лишь Аспазия:
— Уроните свой платок!
Она в изумлении взглянула на него, и он вновь громко сказал:
— Я пью за вас, Аспазия! — и затем тихо добавил:
— Делайте, как я говорю!
Аспазия покорно взяла платок с кружевной каемкой, лежавший у нее на коленях, который она держала в руке, спускаясь вниз в гостиную, уронила его на пол между собой и маркизом.
Она глядела вниз на платок, не понимая, что маркиз задумал, а он, поднимая бокал к губам, сделал вид, что следит за ее взглядом и наклоняется вперед, посмотреть, что произошло.
— Вы уронили ваш платок! — воскликнул он. — Позвольте мне поднять его для вас.
Он наклонился под стол и быстро — Аспазия не поверила своим глазам — опрокинул вино из своего бокала на толстый ковер.
Затем он выпрямился, держа в левой руке платок Аспазии, и вручил его ей.
Маркиз поднес бокал к своим губам и сделал вид, что выпил все его содержимое. Потом он приподнял пустой бокал, приветствуя герцогиню вновь.
Она признательно улыбнулась ему. Маркиз откинулся на спинку стула, гадая, какое действие возымело бы на него это вино, если бы он выпил его, и в это время послышалась музыка.
Слуги взяли со стола канделябры и задули свечи, погрузив на секунду всю столовую во тьму.
Послышались удивленные возгласы гостей, но тут же в дальнем конце комнаты раздвинулись две красные бархатные занавеси.
В столовой снова появился свет, исходивший теперь от огней, скрытых цветами и освещавших маленькую сцену, возвышавшуюся почти до уровня глаз сидевших гостей и пышно украшенную цветами. В центре сцены гости увидели живую картину из неподвижных людей.
Один взгляд на нее позволил маркизу точно определить, чего ему следует ожидать, поскольку в картине, составленной из двух девушек и одного мужчины (все были совершенно обнажены), он узнал позы, описанные в «Камасутре».
Гости встретили актеров восторженными аплодисментами.
Через несколько секунд полной неподвижности исполнители пришли в движение, и маркиз подумал, что вновь Чарли оказался прав, и то, что им предстояло увидеть, несомненно, вызовет у него если не тошноту, то, во всяком случае, отвращение.