Сработало. Как нельзя лучше. Кто‑то негромко сказал сочувственным тоном:
— Его не бойтесь. Он из Антверпена, бедняга.
Собственно, он добавил еще и крепкое словцо, но это не для ушей деликатной и хорошо воспитанной немецкой девушки.
— Из Антверпена? — ответил кто‑то другой. — Их боши начали донимать еще раньше, чем нас. Мало кто может похвастаться таким счастьем.
Эта острота вызвала тихий смех и общее согласие. Я запомнил их лица, но многих из них я еще не знаю по фамилиям. Тем не менее, да поможет мне бессмертный и добрый Herr Gott, они будут пойманы, и испытают сполна заслуженные ими мучения.
Видя, что я не отвечаю — что я едва их понимаю — они осмелели. Один из них говорит:
— Если вы, приятели, хотите послушать кой–чего про бошей… Знаете заведение мадам Лии, на рю де Саррасенс, около церкви святых Петра и Павла?
Я полагал, что это заведение с дурной репутацией, но ошибся. Это случается даже со мной, хоть и редко.
— Ты имеешь в виду ясновидящую? — говорит другой, и первый парень кивает.
Мадам Лия, ясновидящая? Хороша картина, не так ли, дорогая? Представь себе жирную, усатую, потную еврейку, врущую напропалую с целью заработать свои франки! Я считаю, что таких людей следовало бы уничтожать.
Но вернемся к рассказу. После того, как первый голубевод подтверждает, что именно эту мадам Лию он имел в виду — одному Богу ведомо, сколько таких подозрительных жидовок работают под одним и тем же несомненно фальшивым именем в Лилле! — он говорит:
— Ну, так приходите туда завтра в полдесятого. Она предсказывает будущее по пятницам, субботам, воскресеньям и понедельникам. А по другим дням — другие вещи.
Он самодовольно хихикает — уж он‑то знает, что за вещи.
Завтра, конечно же, среда. Кто знает, что за предательство творится в заведении мадам Лии в те дни, когда она не предсказывает будущего? Пока этого не знает никто — ни один немец. Но после завтрашнего вечера весь мир узнает о том, какие мерзкие антинемецкие гадости она распространяет. Все евреи такие. Но этому следует положить конец! Что бы там ни происходило, этому следует положить конец! И я клянусь, что он будет положен.
Может быть, это и не будет Дорио. Но я надеюсь, что будет. Я думаю, что будет. Нет, это должен быть Дорио! Это не может быть кто‑то другой или что‑то другое. От этого зависит моя репутация. От этого зависит вся моя жизнь!
Когда в древней Греции матери посылали сыновей на битвы, они говорили им: «Со щитом или на щите!» Так же будет и со мной, когда я пойду в бой с врагами Германской Империи! Я не промедлю и не отступлюсь, но добьюсь триумфа или потеряю надежду на будущее величие. Да здравствует победа!