— Помогал?
— Это мужчина?
В голосе графа слышалась ирония, и, видя, что Тэлия смотрит на него с удивлением и непониманием, он продолжил:
— Я должен был догадаться, что подобная работа не под силу одной-единственной женщине. В конце концов, только мужчина мог высказаться намеками в такой манере, что каждый, прочитавший их, думал, будто бы сказанное относится к нему самому.
— Прочитавший? — сдавленно прошептала Тэлия.
И вдруг уже совершенно иным голосом, совершенно не похожим на тот, каким она говорила до сих пор, девушка воскликнула:
— В-вы говорите… о моей… книге!
— Разумеется, — ответил граф. — А о чем же вы думали я хотел поговорить с вами?
Он заметил, что на лице девушки отразилось облегчение, кровь снова прилила к ее щекам, а взгляд опять просветлел.
Затем, издав звук, средний между смехом и всхлипом, она поставила бокал на стол, как будто бы ей стало трудно его держать.
— Моя книга… Конечно же!.. Вот что вы… узнали обо мне!
— Не могу претендовать на первенство в этом, — сказал граф. — Мой друг разыскал в лавке Хэтчарда одного малого, который был готов продать истину всего лишь за две гинеи.
— А почему это было ему интересно?
Тэлия снова обрела былую уверенность, что не только чувствовалось в ее голосе, но и читалось во взгляде.
Граф рассмеялся:
— Вы, вероятно, и не представляете, что вам удалось рассорить друг с другом весь Уайт-клуб. Все подозревают, что книгу эту написал кто-то из них с целью высмеять остальных, и теперь, они исполнены решимости отыскать автора, чтобы лишить его членства клуба!
— Вы… хотите сказать, что они… обиделись?
— Большинство из них ощущают себя крайне обиженными.
— Как вы думаете, много экземпляров они раскупили?
Было видно, что ей очень хочется узнать ответ, однако от графа не ускользнула перемена, произошедшая в поведении девушки с того момента, когда она узнала, что речь идет о книге, а не о чем-то гораздо более страшном для нее.
«Что же она скрывает? — подумал граф. — Какое преступление она могла совершить?»
Тут он вспомнил, что Тэлия упомянула о том, что ее тайна касается нескольких человек.
Если она говорила не о матери, то дело могло касаться только ее отца.
Он подумал, как бы завести разговор на эту тему. В то же время ему не хотелось снова увидеть Тэлию столь же напуганной, какой она была в момент их встречи.
Он словно все еще ощущал холод ее рук и дрожь пальцев в тот момент, когда он прикоснулся к ней.
— Выпейте еще шампанского, — предложил он. — Мне кажется, вам это нелишне.
Тэлия подчинилась. Однако она чувствовала такую волну облегчения, что не нуждалась в шампанском, и после целого дня, проведенного в тревоге и страхе, теперь ей казалось, будто бы ее залил солнечный свет.