— Ты говоришь, что мы должны его изгнать? — спросил один из слушателей.
— Я говорю, что мы должны делать то, что хорошо, что правильно. Мы — люди. Мы знаем, что хорошо и что плохо, — сказал Сократ. — Мы знаем, в чем заключается добро, еще до рождения. Если вам нужно, чтобы я об этом напомнил, то я так и сделаю. Вот почему я стою сейчас перед вами.
— Алкивиаду это не понравится, — грустно заметил другой слушатель.
Сократ пожал своими широкими плечами:
— Мне тоже не понравились многие вещи, которые он сделал. Если ему не по душе то, что делаю я… Сомневаюсь, что это лишит меня сна и покоя.
* * *
— Бум! Бум! Бум!
Удары в дверь разбудили Сократа и Ксантиппу одновременно. В их спальне не было видно ни зги.
— Глупый пьяница, — проворчала Ксантиппа, ибо стук не прекращался. Она толкнула своего мужа: — Иди и скажи глупцу, что он ошибся дверью.
— Я думаю, он не ошибся, — ответил Сократ, вылезая из постели.
— Что ты имеешь в виду? — потребовала ответа Ксантиппа.
— Кое‑что, сказанное мной на площади. Пожалуй, я был неправ, — сказал Сократ. — Я все‑таки лишился сна и покоя.
Удары зазвучали громче.
— Ты тратишь на агоре слишком много времени. — Ксантиппа толкнула его снова. — Иди вон лучше и поговори с этим пьяницей.
— Кто бы там ни был, не думаю, что он пьян.
Но все же Сократ натянул через голову хитон. Он прошел через небольшой тесный дворик, в котором Ксантиппа выращивала специи, и подошел ко входной двери. Когда он начал ее отпирать, стук прекратился. Он открыл дверь, за которой стояли полдюжины больших, коренастых мужчин. Трое из них несли факелы. Все до одного несли дубинки.
— Приветствую вас, друзья, — мирно сказал Сократ. — Что вам такое нужно, что не может подождать до утра?
— Сократ, сын Софрониска? — спросил один из громил.
— Да Сократ это, Сократ, — сказал другой, хотя Сократ и сам кивнул головой.
— Надо знать точно, — сказал первый, после чего снова обратился к Сократу: — Пойдем с нами.
— А если не пойду? — спросил он.
Все незваные гости подняли дубинки.
— Пойдешь, — сказал их предводитель, — по–хорошему или по–плохому. Выбирай сам.
— Сократ, чего этому идиоту нужно? — заорала Ксантиппа из глубины дома.
— Меня, — сказал он, и ушел вместе с громилами в ночь.
* * *
Алкивиад зевнул. Даже такому опытному дебоширу, как он, бодрствование в середине ночи казалось странным и неестественным. Когда садилось солнце, большинство людей шли спать до утра. Даже дебоширы, пусть и не всегда. Глиняные лампы, слабо освещавшие этот пустынный дворик и наполнявшие его запахом горелого оливкого масла, не шли ни в какое сравнение с яркими, теплыми, веселыми лучами Гелиоса.