Я посмотрел на жену. Анна сидела, уронив на грудь голову, скрестив ноги и обхватив застывшими пальцами талию. Не поза – замок. В этот миг я почти ее не любил. Она меня, думаю, тоже. Чтобы прогнать этот миг, я попытался найти к замку ключ.
– Стечение обстоятельств. Лучше бы съел тот шашлык и мы задержались. Элементарно не повезло, – сказал я и добавил: – Слепая случайность.
– Слепая? – переспросила она, и я сразу припомнил качели. Анна всплеснула руками и засмеялась. Я ее так не любил, что не знал, как я это переживу.
Наконец Анна заплакала.
– Я ж говорила – судьба!
Мы вышли, обнявшись, под дождь и долго смотрели на море. Я дал ей монетку.
– Неужели ты хочешь вернуться?
– Да, – сказал я. – Мы его укротим. Исплаваем вдоль-поперек.
– Будь по-твоему.
Она зашвырнула с размаху пятак – второй за день. Еще на лету светляка поглотила пучина.
Анна отправилась спать, а я выронил мелочь на землю и вместо обещанной платы сделал кое-что лучше. Я плюнул поганому морю в лицо.
Наутро мы улетели в Севилью. Там было все хорошо».
– Но хорошо уже не было, – говорю ему я. – Это ты, братец, приврал.
Дон пропускает слова мои мимо ушей:
– Загадочная история, не правда ли? Которая, впрочем, кое-что объясняет. Я бы сказал, в наши дни лишь загадочные истории еще могут что-то нам объяснять.
– И что объясняет твоя?
– Нельзя быть счастливым и не дразнить своим счастьем беду. Смерть решила, нужен за нами теперь глаз да глаз. Мы же, словно в отместку, болтали все чаще как раз о бессмертии. Наряду с десятками вариантов его возможной невыносимости был один выносимый, но невозможный – когда сам человек превращается в Бога. Мы превращались в Него, занимаясь любовью.
– Тут вы мало чем отличались от миллионов других.
– Бог не в отличии, а в сходстве.
– Тогда в чем же отличие, есть Он или опять Его нет? Брось схоластику, переходи к эмпиризму. Что твоя Анна забыла в Марокко?
– Должна была сделать доклад. Симпозиум по несказанному. Насколько я помню, говорить она собиралась об ограниченности психоанализа и о его чрезмерном доверии к слову.
– И далось же ей слово! Она о чем-нибудь, кроме этого, думала? И чем думала, если не словом?
– Словом она фехтовала. А размышляла сомнением – о языке. Кстати, тебе б не мешало объявить на него охоту и расставить по тексту флажки. Ну знаешь, как там у вас с говорящей деталью – язычки замка, колокольчика, пламени, Арчи, ботинка… Ибо он-то и есть твой преступник.
– Язык?
– Напиши вместо Анны ее детектив. Язык – твой двойник. Чтобы быть наконец-то собою, убей своего двойника.
– Как и ты?
– Как и я.