! Поэтому женская фигура в центре его монументальной фрески — это скорее собирательный образ женского начала как отражение Святого Духа, если не сам Святой Дух в процессе его «сошествия» на апостолов. Ведь в христианстве, особенно в католицизме, фигура Богородицы гипертрофирована, она как бы отражает то основное предназначение, которое Церковь отводила и продолжает отводить женщине — скромность, послушание, продолжение рода. Отсюда и строжайшее католическое воспитание, и запрет на прерывание беременности, и целибат, и так далее, но при этом, как бы в виде компенсации, превозносится роль и облик женщины-матери, Святой Девы Марии — Богородицы. Хорошо, что хоть в православной традиции, которая мне ближе, женская, если можно так выразиться, компонента, значительно богаче по своему духовному содержанию, чем в католицизме. Кстати, а ты знаешь, что Мария Магдалина изображена в ряду местного чина икон на иконостасе кафедрального Владимирского собора в Киеве — там, где помещают образы самых почитаемых святых? Вот так-то!
Трубецкой и Анна вышли из церкви. Шувалова, несомненно, была искренне взволнована тем, что им довелось увидеть.
— Спасибо тебе, — сказала она. — Это было великолепно и совершенно неожиданно. — Она ощущала какой-то особенный душевный трепет, но почему-то стеснялась признаться в этом Трубецкому.
Тем временем наступил вечер, и Сергей Михайлович с удовольствием вызвался проводить Анну до гостиницы. Завтра им нужно было возвращаться в Санкт-Петербург, поэтому Трубецкой хотел подольше побыть со своей очаровательной спутницей и — чего греха таить — поухаживать за ней. Вообще-то, после нескольких неудачных попыток обустроить свою личную жизнь, последняя из которых была предпринята несколько лет тому назад, он с опаской относился к новым возможным вариантам, однако Анна Николаевна Шувалова была просто восхитительна — и как коллега по работе, и как собеседник, и как женщина.
Они вернулись в центр города, оставили машину на Трехсвятительской, прогулялись по Владимирской горке, затем спустились вниз на Крещатик, к гостинице. Сергею Михайловичу ужасно не хотелось расставаться с Анной, но и навязывать свое общество дамам он не умел. Прощание с дежурно звучащими в таких случаях пожеланиями «спокойной ночи» вышло скомканным. «Да, Казанова из меня никудышный, — с досадой подумал в тот момент Трубецкой, — в церковь даму пригласил, про иконы рассказал, а вот цветы купить не догадался…» Он был уже на полпути к парковке, когда на его мобильный телефон позвонила Анна.
— Прошу тебя, возвращайся. — Ее голос, только что такой умиротворенный, теперь дрожал. — Десятый этаж. Номер 1008. У меня тут кто-то побывал…