- Кажется, что все было только вчера, - пробормотал кардинал, как бы разговаривая с самим собой. собой.
- Жаль, что ты не знал Флер, - сказал граф. - Она была не только красива, но и умна. Она помогала мне в работе над книгами, она превратила мою жизнь в настоящий рай - не многим мужчинам дано испытать такое на земле.
- Она покинула тебя? - спросил кардинал.
- Она умерла почти три года назад, - ответил граф.
Нечто в его голосе подсказало кардиналу, что смерть жены принесла его другу непередаваемые страдания, - Я глубоко соболезную тебе, - проговорил кардинал. - Прости, я не знал о постигшей тебя утрате. Я приехал бы и попытался хоть немного облегчить твое горе.
Но в то же время его высокопреосвященство спросил себя, поступил бы он так на самом деле. Бросил бы он свои дела в Париже и отправился в Турен только ради того, чтобы поддержать в тяжелую минуту своего друга, даже Жерара де Монсо, который так много значил для него в дни юности?
- Мне никто не смог бы помочь, - сказал граф. - Слава Богу, рядом со мной была Сирилла.
- Сирилла? - переспросил кардинал.
- Моя дочь, - объяснил граф. - Когда она родилась, мы собирались попросить тебя быть ее крестным, но оказалось, что ты, Ксавье, к тому времени стал ужасно знаменит. Ты уже начал подниматься по лестнице, которая привела тебя к твоему нынешнему положению. - Улыбнувшись, граф добавил:
- Мы с женой довольно часто говорили о тебе. Она всегда с интересом слушала мои рассказы о нашей дружбе, имевшей для меня такое огромное значение в дни юности. Нам, тихим провинциалам, даже в голову не приходило тревожить своими просьбами человека, который играет такую важную роль в жизни общества.
- Расскажи мне о Сирилле, - предложил кардинал.
- Она прекрасна и умом, и душой, и телом, - начал граф, и лицо его при этом осветилось внутренним светом. - Я покажу тебе ее портрет, который не так давно написал один молодой художник, проводивший в деревне отпуск. Он попросил у меня на это разрешение, и мне кажется, что портрет ему удался: сходство почти полное.
Он прошел в дальний угол библиотеки, где, скрытый книгами, стоял мольберт, на котором был закреплен холст без рамы.
Не успел граф взять в руки портрет, как в проеме высокой стеклянной двери, распахнутой в сад, возникла тоненькая девушка в белом платье.
Она побежала к отцу, и кардиналу бросилась в глаза ее удивительная грация. Казалось, что она парит над землей, что ее туфельки не касаются пола. Воздушная пена ее юбок разбивалась о книжные полки.
- Папа! - певучим голосом воскликнула она. - Я должна рассказать тебе кое-что - это просто исключительный случай!