- Ты понимаешь, что говоришь? - спросил он. - Я люблю тебя, Сирилла, я люблю тебя так, как - клянусь тебе - не любил никогда в жизни! Но тебе придется помочь мне вновь обрести те идеалы, в которые ты так свято веришь и которые давным-давно были основой и моей жизни. - В его голосе послышалось страдание. - Я потерял их и боюсь, что без них я не смогу сделать тебя счастливой.
- Мне нужен.., только ты.
Не в силах совладать с переполнявшими ее чувствами Сирилла протянула к нему руки, и герцог заключил ее в объятия и крепко прижал к своей груди. Он взглянул в обращенные к нему глаза Сириллы.
- Я люблю тебя! Я боготворю тебя! Я преклоняюсь пред тобой! - проговорил он. - Сирилла, помоги мне вновь стать тем человеком, в которого ты верила все эти годы. Я не достоин целовать землю, по которой ты ступаешь.
- Ты - это все, о чем я когда-либо.., мечтала, - прошептала она.
Герцог еще крепче обнял ее. Его губы осторожно, как будто он все еще страшился дотрагиваться до нее, коснулись ее губ.
Его поцелуй был нежным - поцелуй человека, который, сознавая, что перед ним бесценное сокровище, приближается к нему с благоговейным трепетом.
Их губы встретились, и Сирилле показалось, что в это мгновение их, словно пеленой, окружило сиянием, которое излучали их сердца.
Она все сильнее и сильнее прижималась к нему, ее тело растворялось в нем и внезапно она осознала, что они стали единым и неделимым целым.
Ее губы отвечали его настойчивым поцелуям; в ней бушевало пламя, которое наполняло ее душу неведомым и сладостным восторгом.
- Я люблю тебя! Я люблю тебя! - хотелось ей повторять, но сжигавший ее огонь лишил ее способности говорить.
Ее сознанием владела единственная мысль: она душой и телом принадлежит герцогу, который в своих поцелуях, казалось, раскрывался перед ней, понимая, что только ответная любовь может стать тем ключом, который откроет ему путь к неземному блаженству.
Он слегка отстранился от нее и заглянул в ее сияющие глаза. Ее щеки покрывал нежный румянец, ее учащенное дыхание вырывалось через приоткрытые губы. Он издал глухой стон, в котором одновременно соединились и радость победы, и раскаяние.
- Ты прекрасна, моя любимая, ты само совершенство, - проговорил он. - Я сказал, что не достоин тебя, и все же я не могу отпустить тебя, потому что моя любовь необычайно сильна и глубока.
- Я давно.., принадлежу тебе.., девять лет назад.., ты завладел моим сердцем.
- Почему же я не знал об этом? Почему я не откликнулся на твою любовь, которая могла бы спасти меня от самого себя?