В поисках бриллиантовой диадемы (Аверин) - страница 35
После этого он вернул бленду на лоб, равнодушно положил перед Диной листок бумаги и ручку и произнес привычную фразу:
Напишите текст дарственной надписи. Постарайтесь писать без ошибок, потому что я обязан сохранить ваши знаки препинания и особенности вашей грамматики.
Дина взяла ручку и написала: «Первой наезд-, нице первого советского цирка Динаре Кирсановой от Народного Комиссариата Просвещения».
Старичок, которому на вид было не меньше семидесяти лет, прочитал текст и удивленно посмотрел на Дину.
Да, представьте себе, я и есть народный комиссар просвещения! Хотите — верьте, хотите — нет! — Дина поджала губы и пронзила старичка своими черными глазами. Она подумала, что гравер откажется делать такую странную надпись и тогда снова придется бродить по жарким, пыльным улицам и искать другого гравера. А она сегодня так устала.
Но ее опасения оказались напрасными. Старичок пожал своими костлявыми плечами и миролюбиво произнес:
Пожалуйста, пожалуйста, будьте хоть китайским императором, я не возражаю. Просто я помню Динару Кирсанову. Когда я был чуть помоложе, чем вы сейчас, я ходил в цирк на ее выступления. Ах, как она вольтижировала! Ах, как это было прелестно! Ах, какое это было золотое время! Восхитительное! — Он поднял свои водянистые, бледно-синие глаза и мечтательно посмотрел на потолок, словно там увидел живую картинку из своего прошлого.
Вадик подумал, что старичок сейчас расплачется или прослезится, вспоминая свое детство, но тот лишь вздохнул, переставил бленду на правый глаз, включил бормашину и принялся за работу, напевая себе под нос:
Гаснут дальней Альпухары Золотистые края. На призывный звон гитары Выйди, милая моя.
Бормашина жужжала. Под плафоном горела яркая лампа. Сверло вгрызалось в металл с таким страшным, знакомым звуком, что у Вадика заныли зубы. Старичок спокойно напевал:
От Севильи до Гренады В тихом сумраке ночей Раздаются серенады, Раздается звон мечей.
Глава IX ФОТОУВЕЛИЧЕНИЕ
Вадик вернулся домой не поздно, но и не рано, как раз в такое время, когда старший в семье должен сказать: «В следующий раз позвони и предупреди, если будешь задерживаться».
Отец Вадика так и сделал. Он подошел к сыну, похлопал его по плечу и произнес:
Я в твои годы тоже был самостоятельным, но если надолго уходил из дома, то всегда предупреждал родителей, чтобы они не волновались.
Я звонил, — соврал Вадик, стаскивая кроссовки с ног, — но телефон был занят, а потом автомат стал глотать жетоны.
Ай-ай-ай, — укоризненно покачал головой отец.
Вадик посмотрел на него, увидел его умный, всепонимающий взгляд и, стыдливо опустив глаза, угрюмо пообещал: