«Скорая» примчалась быстро, но врачу оставалось только констатировать смерть певца. Пуля, выпущенная отнюдь не из газового пистолета, попала ему в сердце.
Врачи «Скорой» позднее признались, что не решились сказать обступившей их толпе, собравшейся вокруг «Юбилейного», что выносят из СКК мертвое тело певца. Они боялись, что взбудораженные, потрясенные люди просто разорвут их на части, выместят на них свое отчаяние и свой гнев. Поэтому бригада, вместо того чтобы вызвать необходимый в таких случаях наряд милиции, умчалась, сверкая мигалкой, хотя помочь певцу медики уже ничем не могли.
Городская прокуратура возбудила уголовное дело. И. Малахов, объявленный во всесоюзный розыск, добровольно прибыл с повинной. В декабре 1991 года с него было снято обвинение в умышленном убийстве. После проведения экспертиз в апреле следствие установило, что последний выстрел сделал… Шляфман. Но доказать ничего не удалось и на этот раз, а под шумок обвиняемый уехал в Израиль, благо у России с этой страной в то время не было договора об экстрадиции.
Кстати, странно, что доказать ничего не удалось. По крайней мере, иной раз уголовные дела возбуждают и при меньшем наличии улик.
«К тому моменту, когда Малахов все-таки решил сдаться властям и понести ответственность за незаконное хранение оружия, следствие располагало необходимыми уликами в отношении истинного убийцы. Решающую роль здесь сыграла проведенная в январе 1992 года судебно-медицинская ситуационная экспертиза, которая установила, что ранение, полученное Тальковым, было нанесено с расстояния 50 сантиметров: из такого положения, в котором мог находиться только Шляфман. Эксперты из Ленинградского института ядерной физики подтвердили наличие на рубашке Шляфмана следов выстрела. Но сам подозреваемый уже ничего не собирался ни доказывать, ни опровергать. В феврале 1992-го стало известно, что он уехал в Израиль. Причем, чтобы не попасть в поле зрения правосудия, визу получил на Украине, став в одночасье гражданином мира, и только потом обрел новую родину на земле обетованной. Пытаюсь настойчиво дознаться у Сергея Алексеевича Аристова – почему упустили Шляфмана? Государственный советник юстиции, не исключая ошибок следствия, настаивает на том, что расследование таких дел, где изначально все вроде бы ясно, представляет наибольшую сложность. Так оно, в сущности, и получилось: искали одного, а вышли на другого. А вину за затягивание следствия должны разделить и те, кто отличался «плохой» памятью, давая показания».
Газета «Очная ставка». 1997 г.