Верны ли были рассуждения экспертов? И были ли таковые, или же это – продукт рассуждений журналистов, стремившихся вновь привлечь общественное мнение к трагической гибели артиста? Сейчас, когда минул срок давности и никто уже не понесет юридического наказания за содеянное, можно было бы не задаваться вновь все тем же вопросом.
Но ведь существует не только юридическое наказание. Можно сомневаться в том, что стрелял в Талькова Шляфман. И вот почему. Он был явно заслан в группу, чтобы стать провокатором (как и определил сразу же Владимир Тальков), чтобы найти подходящий момент и устроить разборку, которая могла бы привести к соответствующему финалу. Но только к какому? Можно ли предположить, если считать, что Игорь был устранен намеренно, можно ли предположить, будто те, кто организовал его устранение, будут полагаться на случайность, на шальную пулю? Да нет же! Не действуют они так примитивно. Ибо случайность не дает полной гарантии успеха. А сорвись покушение, останься Тальков жив, и повторить попытку будет уже куда сложнее.
«…За несколько дней до гибели Игорь вдруг произнес, что и жить-то ему осталось всего ничего, вернее, он даже конкретизировал оставшийся ему жизненный срок: то ли две недели, то ли два месяца. Я всегда старалась оградить его от всяких «экстрасенсов»-предсказателей, зная его впечатлительность. Но ведь были и есть люди, занимающиеся этой сферой, так сказать, профессионально, делающие какие-то публикации. Например, совершенно случайно недавно я встретила человека, который сказал, что подходил к Игорю после концерта у Белого дома в августе 91-го. Дело в том, говорил он, что есть такое понятие, как «маска смерти» у человека: «Я не могу объяснить, но я это вижу». Так вот тогда он увидел ее у Игоря, попытался было сказать ему, но Игорь отмахнулся, не стал слушать. Возможно, именно это он имел в виду, говоря о близости конца, возможно, что-то еще, я не знаю, а может, просто предчувствовал. Я несколько напряглась, не придав этому особого значения. Мы ведь не хотим верить дурным предсказаниям, пока что-то не случилось… Это уже потом, вспоминая в мельчайших деталях обстоятельства последних дней – недель, я с некоторым мистическим трепетом осознала, что многое носило не совсем обычный, будничный характер.
Так, поздним вечером 4 октября Игорь приехал с очередного выступления; ужин, чай. А потом почти всю ночь, до рассвета мы с ним просто беседовали, лежали и говорили. Удивительно… Такое впечатление, что он тогда действительно прощался. Он вспомнил всех – родных, про каждого что-то сказал, вспомнил всех из группы, давая какие-то характеристики, комментируя. Напутствовал меня, о сыне говорил, даже любимого кота не забыл. Как завещание оставил, с чего бы?.. И при этом очень переживал, все говорилось с болью, с сожалением. Причем говорил как-то отстраненно, как о том будущем, в котором его уже не будет рядом («тебя такие-то съедят»). Но тогда это воспринималось нормально; мы ведь часто разговаривали, какие-то откровения у него бывали…»