«Мля, где ж мы вас всех хоронить-то будем?», — тут же всплыл в голове кусок знаменитого анекдота. Очень хотелось высказать его вслух, но боюсь, такого юмора здесь не поймут.
— И им наплевать на то, что вы представитель Императора, — горячо продолжила графиня. — Они не успокоятся — пока не убьют вас, — в её голосе был страх. — Они пойдут на любую подлость… вас могут подстрелить на охоте… могут подсыпать яд в еду. Да все что угодно! Это страшные люди! На них… очень много крови. Чужаки… которые иногда бывают у нас. Дворяне обязаны отдавать их в Орден. Ни один из них не вернулся обратно…
Я зло засмеялся.
— Ну за это они ещё мне ответят. А вам Ола спасибо, за честность. И если они решат напасть, я буду только рад подобному результату!
— Рад?! — изумлению Олы не было предела.
— Да! Завтра я казню бунтовщика Тео. А если Орден решит, что в состоянии тягаться с императорской властью… — в моем голосе появилось бешенство, — я объявлю и их бунтовщиками. И покажу, как Империя умеет карать недовольных. Я убью всех, кто посмеет только подумать о сопротивлении. Так что не стоит беспокоиться, — мой голос вновь стал мягким, — ни насчет стрелы, ни насчет яда. Империя — это порядок. Для всех…
Я встал: — А теперь я с вашего разрешения, откланяюсь. У меня есть ещё дела. А вам думаю, стоит поговорить с отцом Симеоном — успокоить вашу смятенную душу.
Я откланялся и вышел вместе со снуками.
Спускаясь по лестнице, я тихо ухмылялся: «Тоже мне придумали — яды! Засранцы! Посмотрим, как ваша отрава против полевого анализатора сработает. А уж ткнуть его кончиком в еду или вино — нет проблем. А «Комар» — лучника или снайпера минимум с километра срисует, как впрочем, и любого чужака. Вряд ли, на что умнее у вас мозгов хватит. По сравнению с нашими убивцами — вы тут все дилетанты из детского сада. Ур-роды! Это я ещё до контейнера не добрался — посмотрим, как вы тогда запоете…».
В хоре чокнутых баб, моя однозначно – солистка.
Николай Сафронов
Ну конечно! Кто б сомневался — Юлька тусовалась во дворе. Нашим и нашим дворянам — накрыли отдельно. Статус мать его! Положено так — хошь не хошь. Во дворе горело несколько железных хреновин, типа решетчатых полубочек и куча факелов. Было достаточно светло. Заметив меня — воины тут же проревели здравицу. Я в ответ помахал рукой.
Тоже мне мля, Брежнев нашелся. Не знаю кто как, а я стремаюсь всех этих почестей. Ну не мое это, как не крути. А вот приходится играть «роль». Вторую жизнь отрабатывать что ли. Ладно — я, но мелкие-то ни в чем не виноваты. Бесит это меня иногда — до колик. Но вот то, что здесь твориться — выводит из себя ещё больше. И бесит — безнадега. Причем не моя. Я-то, хрен с ним, давно в долг живу. А вот люди… простые люди здесь… — вот у них безнадега в глазах. Обреченность у людей такая… что, вешая дворянчиков, я могу только сказать, как там: «С глубоким удовлетворением!». Мало того, что они тут все налоги платят и бесплатно работают на «барина». Так их, сука: вешают, поджигают, убивают… Бабу тут изнасиловать — это вообще в порядке вещей. Что суки творят — не передать! Это не мир — это точно сбывшаяся мечта беспредельщика. Церковь местная, мля, утешает — «Вся власть — от бога», «Надо терпеть…». Я ведь тоже терпел, пока в первый раз автомат не взял в руки. Тогда я и понял, что свободному - подыхать куда как легче. И посчитаться можно и отмстят за тебя, если что. Все не так обидно. А воевал я — за вот таких же, как здесь.