— Вы взяли в лагере наемников то, что я попросил вас прихватить с собой? — с трудом приподнявшись, осведомился я у дочери профессора.
Валерия, взглянув на меня в полумраке, тут же поняла, что я имею в виду. Она, пыхтя, встала на ноги и, взяв фонарик и посветив себе, нашла то, о чем я завел речь. Затем она подошла к Анжелике, и, пока Касси, которая тоже уже поднялась, осторожно снимала с бразильянки окровавленные лоскуты одежды, которыми была перевязана ее ужасная рана, Валерия, светя себе фонариком, открыла маленький оранжевый чемоданчик с нарисованным на нем белым крестом.
Используя марлю и насыщенную кислородом воду, она промыла раны на животе Анжелики, и те приняли вид глубоких порезов, которые начинались выше пупка и уходили вниз. Порезы были очень глубокими, до кишок, и из них сочилась густая и темная, почти черная кровь.
Мы, не говоря ни слова, переглянулись. Мы знали, что это означает.
Анжелика снова начала стонать от боли.
— Мне кажется, самое лучшее, что мы можем сделать, — это перебинтовать ее рану и дать ей самой морфия, — сказал я.
— А может, нам попытаться ее рану зашить? — предложил профессор, выгибая дугой бровь.
— Проф, — тихо ответил я, хотя и был уверен, что бразильянка меня не слышит, — такие глубокие порезы наносят организму огромнейший ущерб. Если мы попытаемся зашить ее рану, толку от этого никакого не будет. Мы только причиним ей еще больше боли.
— Так что же нам делать?
— Я предлагаю попытаться сделать так, чтобы она не умерла, давать ей болеутоляющие средства и при первой же возможности вытащить ее отсюда и доставить в больницу.
Валерия впилась в меня ледяным взглядом своих голубых глаз.
— Это — то же самое, что убить ее, но только медленно, — заявила она, неодобрительно качая головой. — Доставить ее в больницу? Ты над нами смеешься? Нам в самом лучшем случае удастся продержаться здесь в течение нескольких дней… — Она посмотрела на Анжелику. — Поэтому лично я предлагаю дать ей чрезмерную дозу морфия.
— Ты хочешь ее… убить? — возмущенно спросила Касси.
— Она уже почти мертва, — ответила шепотом Валерия.
— Пока есть жизнь, есть надежда, — возразил своей дочери профессор.
— Ее теперь ждут только боль и страдания, — заявила Валерия, показывая на бразильянку. — Я, между прочим, знаю и ценю ее намного больше, чем любой из вас. — Она взглянула на каждого из нас по очереди. — Просто мне хочется избавить Анжелику от страданий.
— Именно ради этого я и предлагаю давать ей болеутоляющие средства… — сказал я, проводя тыльной частью ладони по лбу бразильянки. — Я против того, чтобы ее убивать. Мы попытаемся сделать так, чтобы она не умерла, — пусть даже ради этого и придется напичкать ее до упора успокоительными. А там посмотрим. С