Взглянув при свете костров на сопровождавших нас воинов, рассмотреть которых у нас раньше возможности не было, мы увидели, что вся их одежда состояла из одной лишь набедренной повязки, однако на голове у них красовались плюмажи из прикрепленных к затылку разноцветных перьев, на запястьях — цветные браслеты, на шее — ожерелья, в ушах — круглые серьги, изготовленные из костей каких-то животных. Их тела были полностью покрыты замысловатыми рисунками. На женщинах мы увидели только набедренные повязки, простенькие серьги и два-три скромненьких ожерелья. Перьев, браслетов и нательных рисунков у них вообще почти не было. Еще более скромно выглядели в плане одежды местные дети: весь их наряд состоял только из их лохматой шевелюры.
Однако во внешности у всех этих людей без исключения имелось нечто общее, а именно красная полоса, пересекавшая их лоб от виска до виска и проходившая чуть-чуть повыше бровей. Это, видимо, был отличительный признак людей данного племени, позволяющий не путать их с соседями.
Мы уже направились было к гигантской центральной хижине (Кассандра мимоходом сообщила нам с профессором, что подобные хижины с крышей из пальмовых листьев называются «малока»), как вдруг какой-то маленький ребенок подошел к мексиканке и протянул к ней руку, намереваясь прикоснуться к ее светло-русым волосам. К нашему удивлению, один из сопровождавших нас воинов поспешно подскочил к этому ребенку и, не произнося ни единого слова, дал ему такую затрещину, что тот, отлетев в сторону, упал на землю и громко заплакал.
— Ку алаве манин! — крикнул воин собравшимся вокруг нас людям увещевательным тоном. — Ку алаве!
Толпа в ответ слегка подалась назад, женщины взяли своих маленьких детей на руки, и я при свете костров заметил, что все эти люди стали смотреть на нас уже не с любопытством, а с настороженностью.
Пляшущее пламя костров, разведенных в различных местах этой поляны, освещало все вокруг таким причудливым светом, что невольно возникало ощущение, будто мне все это снится и утром, когда я проснусь, исчезнет. Почти все обитатели деревни шли толпой слева и справа от нас, образуя своего рода подвижный коридор. Они шушукались и бросали на нас настороженные взгляды, однако, понукаемые окриками и толчками воинов, держались от нас на некотором расстоянии.
Наконец мы подошли к входу в малоку и увидели, что сооружение охраняется двумя украсившими себя перьями стражниками. Каждый из них держал в одной руке копье, а в другой — факел. Как только мы приблизились, они скрестили копья, преграждая нам дорогу.