Два часа пролетели довольно быстро. Очнулся я от своих размышлений, когда Сальво Палаццоло тронул меня за плечо. «Ну что, изучил? Понял хоть что-нибудь? Сейчас я тебе все расскажу! Только пойдем, пообедаем и выпьем что-нибудь». За бокалом красного, терпкого и насыщенного местного сицилийского слушать историю Бернардо Провенцано было и интереснее и вкуснее. «Самое поразительное, что ведь его никто не искал все эти годы. У него всегда была очень сильная протекция со стороны властей. Причем, самое удивительное, что его идеи нравились местным политикам».
Я чуть не поперхнулся вином в этот момент. «Конечно, он просто попытался выстроить заново… ну, как тебе объяснить, ну… аппарат старых ценностей, если хочешь. Я понятно говорю?» Я ничего не понимал, но Палаццоло было уже не остановить. «Он просто использовал в своих корыстных целях веру и религию. А для сицилийцев это фундамент всей жизни. Таким образом, ему удалось восстановить в „Коза Ностра“ понятия преданности, кредо, честности мафиози… теперь-то ты понял?» Я понял одно, перед моими глазами уже возникал портрет Провенцано. Благообразного старца, пытающегося привести в порядок старую систему. Получается, я видел перед собой последнего хранителя вечных ценностей в этом мире. Да, безусловно, он положил конец кровопролитию: больше на Сицилии не убивали ни политиков, ни полицейских, но он хотел другого: чтобы мафия спокойно вернулась во все институты власти и продолжила осуществлять свою деятельность цивилизованными методами. «Но ведь до 1993-го года о Провенцано знал только ограниченный круг людей, – Сальво прервал мои мысли. – А в 1993-м о нем все заговорили. Его семья открыто поселилась в Корлеоне. И ты знаешь, для многих это был знак: дескать, босса больше нет в живых». – «А семья-то у него была?» – «Конечно, у него была подруга, которую он встретил, когда уже был в бегах. И эта женщина сделала выбор всей жизни – быть рядом с крестным отцом мафии, следовать за ним повсюду и постоянно прятаться. В этот период, кстати, родились оба их сына. Один в 1973-м, другой в 1975-м году».
Но босс боссов не умер в 1993-м. И полиция продолжала его поиски, но каждый раз тщетно. Все, что имели полицейские в своем распоряжении, это был голос, опознанный свидетелем на старой записи. Конечно, тембр и диалект, на котором говорит босс, важная примета, но внешность Провенцано по-прежнему оставалась загадкой. Единственная фотография была сделана в 1959-м году. Специалистам пришлось состарить изображенного на ней человека. «Ты играл в детстве в казаки-разбойники?» – вдруг неожиданно сказал Палаццоло. Я смутно припоминал стрелки, нарисованные мелом на стене, на тротуаре. Стрелки часто пересекались и указывали противоположные направления. «Тогда я тебе даю две наводки. Первая – на одной из площадей была общественная прачечная. Запомнил? А вторая – поезжай на окраину Корлеоне, там без труда найдешь улицу 11 апреля 2006 года и там уже разберешься. Ищи большой каменный покосившийся дом с круглым участком. Все понял? Ну ладно, успехов. И еще, если тебе повезет, можешь найти брата Провенцано. Он вообще-то не общается ни с кем и редко появляется на улице. Но адрес тебе я его на всякий случай дам». Палаццоло расплатился за обед и вино и вежливо откланялся. Я не понял ничего и остался сидеть в еще большем недоумении, чем до приезда в Корлеоне.