— Ограничивайте себя, господа… Когда спортсмен, шпион, артист или писатель совсем уж продался за деньги, он меняет профессию на что-то иное.
2
До заведования финчастью Алексеевских курсов К. О. Шульц прокладывал «кротовий» тоннель в валютно-финансовой структуре, ведавшей учетом чеков латвийских валютных магазинов. Зарылся он под почву младшим референтом и за пятнадцать лет прогрызся до кресла заместителя шефа всей торговой конторы. Специфическое спортивное прошлое и возникавшие на его почве связи обеспечили рижанину спокойное прохождение всех проверок. Известная ему информация и его влияние на решения, касающиеся долларовых резервов бывшего СССР, следует думать, впечатляли его работодателей…
Должность, которую Карл Оскарович получил на Алексеевских курсах вскоре после перехода на статус «невозвращенца» во время командировки в Лиму, давала возможность «любительски», как он говорил, собирать картотеку из упоминаний, ссылок, сообщений и тому подобного относительно шпионов-«кротов». Он в те годы выжидал истечения срока секретности своих подвигов, на файле с описаниями которых, его подрядчик, надо думать, сделал пометку «хранить [сто] лет», после чего намеревался создать некий литературный труд с использованием картотечных заготовок.
По данным Шульца, первым упоминаемым в шпионском сообществе «кротом» оказался русский эмигрант-белогвардеец, который в середине 1930-х внедрился в советские разведывательные службы в Европе. Однако, по сути своих оперативных действий «кротом» эмигрант не был. В ходе вербовочной операции ему присвоили кличку «Крот». И только-то. Он мог бы быть, например, «Барсуком» или «Крысой». Термин «крот» вообще не существовал в шпионский жаргоне того времени. Он родился или, как говорил Шульц, его открыли «в самые холодные годы» холодной годы. Слово приобрело смысл, содержание, нравственную окраску и значимость благодаря этой войне и появилось в словарях в начале 1980-х. В картотеке рижского немца имелось высказывание бывшего директора ФБР Эдварда Гувера о том, что слово «крот» никогда не использовалось его агентами. Такая «деятельность» обозначалась как «проникновение».
В истории правления короля Генриха VII, написанной Фрэнсисом Беконом в 1622 году, бывший рижский «крот» выудил такую цитату: «Он [король Генрих] был осторожен и либерален, благодаря чему мог иметь хорошие разведывательные сведения отовсюду заграницей… Оттуда также наскакивали такие кроты, которые постоянно работали, чтобы копать под него».
Обращался Карл Оскарович в ходе своих изысканий и к советским, как он говорил, университетским источникам, ссылаясь на британского писателя Джона Ле Карре, дипломата и разведчика, который относил термин к жаргону КГБ. «Источники» письменно рекомендовали ему считать мнение Ле Карре не «корректным» и утверждали, что термин им самим стал известен только из «западных источников» в начале 1970-х.