— Не для вас, герой, не для вас. Ранение и алкоголь несовместимы. Уж поверьте мне, я это знаю.
Норман попытался, было протестовать, но тут Макс резко вскочил и с неистовым лаем бросился к входной двери.
— Вики, скорее останови его. Мне кажется, он не любит докторов.
— Доктор? — прохрипел Норман, приподнимаясь на локтях. — Вы кого-то вызвали?
Его слова звучали, как приговор. Иного Виктория и не ожидала, а потому, избегая взгляда синих глаз, поспешила в переднюю.
Заперев своего верного стража в гостиной, она посмотрела в дверной глазок и увидела Джека Форстера, который держал ярко-желтую сумку. Его кожаный пиджак был расстегнут, серебристые волосы зачесаны назад, а узкое лицо оставалось спокойным и вместе с тем по-юношески задорным.
Джека связывала с Викторией долгая безответная любовь, перешедшая в дружбу. Виктория быстро открыла ему и после сдержанных объяснений провела доктора в комнату. Ее слова заглушались лаем Макса, штурмовавшего дверь гостиной.
Джек кивнул.
— Пит мне все рассказал, — усмехнулся он. — И как ты себя чувствуешь, когда он приходит в себя?
— Тебя вызвали к Норману, а не ко мне, — с вызовом ответила Виктория.
— О, так ты называешь его Норманом?
Зардевшись при воспоминании о страстном поцелуе, Виктория отвела глаза и кивнула в сторону гостиной.
— Он там.
Джек легким шагом вошел в комнату и, поприветствовав Пита, уселся на полированный кофейный столик.
Недоверчивый, настороженный взгляд Нормана он встретил кротко.
— Не беспокойтесь, — сказал Джек. — Вы меня знаете. Я ваш сосед и друг, а, кроме того, психотерапевт. — Он понизил голос. — Это означает, что мои дорогие соседи могут вызвать меня, когда заблагорассудится, днем или ночью. Им известно: я настолько одурел от денег, что они никогда не получат от меня счет.
Он крепко пожал Норману руку и добавил:
— Я Джек.
Не обращая внимания на неприветливость Нормана, он сложил руки на своих изношенных голубых джинсах, поднял голову и посмотрел на повязку.
— Хоть я всего лишь психиатр, кровь меня не пугает, — и поскольку Норман не ответил, Джек спокойно продолжал. — А потому я могу привести вашу голову в порядок. Физически.
— Со мной все нормально, — сказал Норман, но в его голосе не было уверенности.
— Ну, так давайте посмотрим. Начнем?
Джек поставил свой желтый саквояж на стол и открыл его. Норман посмотрел на сумку: складка над бровями свидетельствовала, что ее цвет ему не нравился. Виктория едва заметно улыбнулась.
— Джек говорит: черный — цвет печали.
— Скорее похорон, — поправил Джек. — Кто не побоится инструментов, которые вынимают из темной сумки? Желтая лучше. Я обычно работаю с детьми в возрасте полового созревания. Желтый цвет заставляет их думать о солнце, нарциссах, весне, цветении. Отлично, а теперь, поскольку Виктория до сих пор не давала мне возможности показать, как ловко работают мои гибкие пальцы… — Он внезапно прекратил разговор и осторожно откинул Нормана на подушку.