— Что, черт возьми, происходит? Рейн, с тобой что-то случилось?
— Сайлас, прошу тебя, я не настроена разговаривать.
Он стиснул ее запястья, и она сморщилась. Волосы у нее растрепались, новый наряд был измят и порван, а вся косметика, конечно, давно стерлась. Она зажала рот рукой и задрожала от сдерживаемых рыданий.
— Черт возьми, Рейн, где ты была? С кем ты была? — заорал на нее Сайлас. — Что, черт побери, здесь происходит? Билли сказала, что привезла тебя домой. Я приехал спросить, как ваш поход за покупками, а ты куда-то исчезла. Я вернулся позже — хотел пригласить тебя поужинать, — но тебя все еще не было. Где, черт возьми, ты пропадала?
Смутившись, Рейн подняла голову и встретила взгляд его потемневших медных глаз. Каждой клеточкой своего тела она стремилась броситься в его объятия, чтобы он ее утешил. Она знала, он сможет сделать это так хорошо! Но она не могла, это было бы нечестно по отношению к Сайласу, это было бы нечестно по отношению к себе самой, и потом, откуда она знает, может быть, у него есть кто-то еще.
— Я была на пляже, а потом ужинала с… с другом. Со мной все в порядке, Сайлас.
— Все в порядке! В изорванной одежде и с испуганными глазами врываешься сюда, как будто за тобой гонится береговой патруль, и говоришь мне, что с тобой все в порядке? — Он коротко выругался, и Рейн окаменела.
— Уверяю тебя, я вполне в состоянии позаботиться о себе. А теперь, будь любезен, отпусти мои руки, пока ты их не сломал. Мне еще нужно успеть дооформить одну стену до открытия галереи, а я вряд ли справлюсь с этим, если у меня рука будет в гипсе.
Он отпустил ее, обескураженность и гнев читались на его чеканном лице. Она уже дошла до спальни, но вдруг не выдержала, полились слезы, и она громко всхлипнула. Сайлас был в двух шагах от нее, когда она захлопнула дверь и щелкнула задвижкой.
— Рейн! Открой дверь! — Он колотил, пока задвижка не стала поддаваться. — Рейн! — (Она слышала, как он тяжело дышит за дверью.) — Послушай, пожалуйста, только скажи мне, что с тобой все в порядке. Мне кажется, ты меня обманываешь, и я хочу…
— Сайлас, спокойной ночи. Со мной будет все в порядке, если ты оставишь меня в покое. Я просто не привыкла, когда мне надоедают, — вот и все.
Сайлас слишком буквально понял ее слова. Следующие несколько дней он не приближался к галерее, возвращаясь только после того, как она уходила в свою комнату, поужинав в одиночестве тем, что ей оставляла Хильда. За день до открытия галереи он появился в тот момент, когда она перевешивала картины на восточную стену, передвигая абстракционистское полотно Кена Лоусона на менее заметное место. Угрызения совести из-за того, что личные чувства влияют на отношение к картинам, Рейн пыталась уменьшить тем, что она бы никогда не отвела Кену такое хорошее место, если бы он не сумел втереться в доверие.