— Привет, Барни, — сказал я, рассчитывая, что когда вокруг так много людей, он не попытается врезать мне по физиономии, вышибая зубы.
Барни резко остановился, его маленькие глазки сузились, потом вспыхнули.
— Финн! Финн Маккул! Рад тебя видеть, дружище!
Мы обменялись рукопожатиями, а вокруг стали собираться люди Барни.
— Я вижу, ты все еще в весе пера, — произнес он. Барни вытащил сигару изо рта и заявил окружающим нас идиотам: — Финн Маккул — великий человек из Вест-Сайда. Великий политик. Да еще ученый, так-то.
Он повернулся и впился в меня взглядом:
— Ты все еще читаешь, пока глаза не начнут вылезать, а Финн?
— Одну или две книги прочел, — ответил я.
— Сходил бы в клуб, одарил бы нас визитом, — продолжал он. Потом оглянулся и зашептал мне на ухо: — Я бы хотел поговорить о том парне.
— О Джентайле?
— О нем. Он силен и может принести нам массу неприятностей.
— Да, говорят.
— Как у него дела с ребятами из Вашингтона?
— Может, сейчас его ждет у телефона президент.
Барни засунул сигару в рот и криво усмехнулся.
— Знаешь, Финн, ресторан Салливана по-прежнему на Восьмой авеню. Может, как-нибудь вечерком отведаем там чудесную тушеную баранину?
— Возможно, Барни.
Теперь он смотрел через мое плечо, я обернулся и увидел молодого, хорошо одетого негра. Создавалось впечатление, будто его лицо высечено из куска черного мрамора. Глубоко посаженные глаза, высокие скулы и тонкий нос. Он нес толстую папку.
— Финн, познакомься с Джином Абернети, умнейшим молодым человеком. Джин, это Финн Маккул. Помнишь те большие слушания по телевидению? Все об армии, Конгрессе, как сделать автомобили безопаснее? Организовал все это Финн. А теперь он подсказывает президенту, как добиться переизбрания.
— Его паруса все еще полны ветра, — заявил я молодому негру при рукопожатии.
— Я счастлив познакомиться с вами, мистер Маккул, — сказал негр. — Я много о вас слышал.
— Когда-то Джин был плохим мальчиком, но мы его исправили, — заявил Барни.
Молодой негр бросил на него безразличный взгляд, как будто слышал это множество раз.
— Не забывай о ресторане Салливана, дружище Финн, — крикнул Барни, усаживаясь на заднее сидение своего кадиллака.
Я шел через парк Сити-Холла; день был чудесным, что я не устоял и уселся на скамейку недалеко от Бродвея. Время ленча еще не пришло, поэтому парк принадлежал только голубям и мне. Тихое утро. Кто бы мог подумать, что Френсис Ксавье Шеннон, когда-то один из наиболее влиятельных сенаторов, а теперь один из богатейших людей, публично обрушится на мэра Нью-Йорка?
К тому же Барни Маллади, у которого столь крупная политическая машина, что его можно назвать «делателем королей» не только в Нью-Йорке, но и на общенациональной политической арене. И вместо одного из его прежних тупоголовых приближенных, вечно следующих за ним и жующих сигары, у него был при себе негр. Но я отвлекся от Барни Маллади и его черной тени и мысленно вернулся к сенатору Шеннону. Прошло лет десять или даже больше, с тех пор, как я в последний раз видел его. Это было на сенатском расследовании злодеяний, совершенных Вьетконгом