Он медленно повесил трубку и продолжал держать руку на телефоне, уставившись в пространство.
— Он псих, Джош. Спаси господи, он псих.
— Он сумасшедший, Финн, — ответил мой друг. — Этот сукин сын хочет встретиться с нами на кладбище.
Я чуть не подпрыгнул в кресле.
— На кладбище?! Бог мой, зачем?
— Его сын погиб в пятницу. С тех пор каждую пятницу он несет на могилу цветы.
Он утомленно добавил:
— Ну, послушай, Финн, что же я могу сделать? Он лучший специалист в своем деле. — Он хлопнул ладонью по моему отчету о беседе с Джелло: — Как, по-твоему, мы сможем доказать все это? Пригласить Ремингтона к нам, двум простым гражданам без права рассылать повестки, вообще без всякой власти, и заставить его признать, что он коррумпировал одного из известнейших судей в американской судебной системе или был партнером в преступном сговоре с шурином человека, которого большинство людей рассматривает в качестве следующего президента Соединенных Штатов? Ладно. Он псих! Он самый ужасный псих в стране! Но он единственный сукин сын в стране, с умением, которое поможет нам доказать все, что мы слушали три дня в вестчестерской тюрьме от испуганного жулика, который оказался во власти мерзавца, готового продать его первому встречному.
Он повернулся ко мне, его глаза сверкали.
— Разве я не прав?
— Частично, — ответил я.
— Хорошо, тогда дай свой ответ, — произнес он. — Скажи, что мы должны делать.
— Мы можем обратиться в агентство в деловой части города. Там есть три детектива, которые раньше работали в ФБР.
Он резко ответил:
— Конечно, они хороши, чтобы изучить документы, выследить кого-нибудь, даже допросить, — он наклонился вперед. — Но неужели ты думаешь, они установят подслушивающую аппаратуру на личном телефоне шурина Феликса Джентайла? Или мистера Ремингтона с Пятой авеню? Или главного судьи Федерального апелляционного суда? Ты спятил, Финн?
Он вскрыл пачку сигарет:
— Черт возьми, ты знаешь, что я прав. Вильямсон — единственный сумасшедший, который сделает все, что мы хотим. Это единственный способ получить информацию, необходимую для слушаний Конгресса.
Он повернулся:
— Я прав?
Что я мог сказать? Конечно, он был прав, и не прав. Разве мог он передать историю Джелло в руки окружного прокурора? Мог ли дать это федеральному прокурору, советующемуся с Вашингтоном? Копы просто прирезали бы бедного Бенни Джелло. Я был вынужден согласиться с рассерженным Джошем. Чтобы приготовить омлет, надо разбить яйцо.