— Я хочу, чтобы за ней надзирали день и ночь. И не нужно будет объяснять ей, что к чему — просто вывернуть ей руку. Я никогда не встречал проститутку, которая не стала бы свидетелем, лишь бы спасти свою шкуру. Том Дьюи>{86} тебе об этом расскажет.
Он сделал еще одну пометку.
— Разве нам действительно надо использовать данные о публичном доме? — спросил я. — Свидетельства о коррупции и так достаточно шокирующи, чтобы повредить Джентайлу, даже несмотря на то, что мы не смогли связать его со всем этим. Но женщины, кнуты и зеркала…
— Коррупция это большие заголовки, но секс и коррупция — еще большие, — выпалил Джош. — Я знаю. Я достаточно занимался этим. Помнишь Бобби Бейкера во времена Линдона Б.Джонсона?>{87} Помнишь, что творилось, когда началось дело? Но разве ты не помнишь, до чего дошло, когда пошла настоящая грязь, хорошенькие женщины и та девчонка, что вернулась в Германию? Вот тогда делом заинтересовалось ТВ. Давай смотреть фактам в лицо, Финн, этого они и хотят. И, братец, мы дадим им это!
— Не думаю, что Келли согласится.
— Я уже говорил, в подобных делах мы решим все с Люком и сенатором. Мы можем выдвинуть вопросы с Джоунсом или другим членом комитета. Раз начав, они уже не смогут остановиться.
— Даже несмотря на влияние сенатора, телевидение может побрезговать таким материалом.
— Побрезговать? — он откинул назад голову и расхохотался. — Да никогда! Не секрет, что в наше время телевидение выскребет дно бочки в поисках информации. Что, по-твоему, случится, когда начнутся слушания, и в комитет явится не кто иной, как шурин человека, которого многие американцы видят следующим президентом, в сопровождении одного из известнейших судей в американской судебной системе и этих немецких сучек, не забудь и нашего друга из Джерси, парня из «Делафилд Моторс», Джелло и всех остальных? Появилось новое поколение, не знающее, о чем там проводил слушания Кафовер. Они будут смотреть. Брось, Финн, ты же знаешь, по всей Америке, в миллионах гостиных не будет сказано и слово против!
И трагедия заключалась в том, что он был абсолютно прав.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Самая сладкая шоколадка
Причиной широкой популярности Келли Шеннона была его любовь к непривилегированным, обиженным, к тем, кого он называл забытыми Богом — к бедным. Это не было позой в политических целях; это не был искусственный имидж. Конечно, в его поведении была открытость, политически это было нереалистично и по-бойскаутски, но, черт возьми, это было искренне, и публика знала это и любила его.
Слишком часто слово «любовь» чуждо американским политикам, но в отношении Келли все было по-настоящему. Он действительно сочувствовал непривилегированным. В тот день, когда я нашел его в прогнивших трущобах Лоуренса, я вспомнил, что говорил о нем его отец в тот первый день в Вексфорде; даже в начальной школе Келли руководил и заботился о неудачниках, о непопулярных, о детях, у которых обе ноги были «левыми», кого никогда не принимали в команду, и, казалось, он всегда с легкостью становился их капитаном.