— Керосин, — повторил он. — Когда я закрываю глаза, я вижу, как его применяла моя мать. — Он резко поинтересовался: — Зачем ему это было нужно?
— Он сказал, что желает узнать из первых рук, что такое нищета. Он говорил, что это не узнаешь по книгам и памфлетам.
— Здесь в городе есть миллионы людей, которые могли бы ему все рассказать.
— Но в Лоуренсе он обнаружил нечто более важное, чем крысы и клопы.
Макс поднял руку.
— Это связано с политикой?
— Да.
— Не говори мне ничего. Если это секрет, а что-нибудь просочится, ты не сможешь мне доверять по-прежнему.
— Я меня нет причин не доверять тебе, Макс…
— То, чего я не знаю, мне не повредит. Это станет известно?
— Станет.
— И нам это понравится?
— Очевидно.
— Ну что же, оставим это пока. Когда вы все обнародуете, я свяжусь с вами.
Он плеснул в свой пустой стакан немного сельтерской.
— А как насчет Маллади?
— Келли не желает иметь с ним ничего общего. Он называет Барни позором американской политики.
— Ваш парень все более и более интересен. Предположим, старик захочет получить помощь от Маллади.
— Келли никогда не согласится.
— Этим он от него отличается…
— От сенатора?
— Мои люди его не выносят. Они говорят, он чуть было не уничтожил госдепартамент во время своих слушаний и расследований.
— Я могу тебя уверить, Макс, не все они там в госдепе были святыми и патриотами.
— Может, и не были. Но при всех неприятностях, что у нас были, нам не следовало действовать словно полицейский, который шныряет вокруг платной стоянки, мечтая оштрафовать кого-нибудь!
— Сенатор не использовал даже половины наших материалов. Обстановку нагнетал Так Ларсен.
— Может быть. Но люди забыли подробности — они помнят лишь заголовки!
Он помолчал.
— Ваши люди займутся Лоуренсом?
— И основательно, могу тебе это обещать.
— Там живет немало людей из моего профсоюза.
— Им должно понравиться, как действовал Келли. Вспомни, никто не просил его ехать туда. Он сделал это абсолютно добровольно. Это я и имел в виду, когда говорил о его искренности, Макс.
— Хорошо-хорошо. Он искренен. Согласен.
— Думаю, следовало напомнить это твоим людям.
— Но их не было там ночью. Все, что они знают — это то, что он сын сенатора. Очень богатый. И ничто в Конгрессе.
— Тогда посоветуй им смотреть телевизор.
— Да кто же его не смотрит? — сказал он с кривой улыбкой. — Джош Майклз, Финн, это сила.
— Это еще слабо сказано.
— Скажи, — неожиданно заговорил он, — что я такое слышал о какой-то организации в Лоуренсе?
Теперь была моя очередь соблюдать осторожность.
— Организация? Какая?
— Брось, дружище. Ты же осведомленный человек.