В. Он был вашей доверенной правой рукой, не так ли?
О. Я ничего не мог без него сделать. Это был замечательный молодой человек с большим будущим, конгрессмен.
В. Вы говорите, что ничего не могли без него сделать. Так что именно он делал?
О. Миллион вещей. Он всегда был там, где я этого хотел.
В. Это не ответ на вопрос. Я хочу знать, что конкретно он делал.
О. Он управлялся с делами.
В. Например?
О. Ну, например, кто-нибудь приходил в клуб и говорил, что не может получить тепло в квартире. Тогда я давал Джину поручение заняться этим делом.
В. Что он делал?
О. Звонил в канцелярию комиссара и сообщал, что у женщины нет отопления.
В. Ага, комиссару?
О. Мы всегда работали с комиссаром, конгрессмен.
В. Другими словами, Абернети выполнял ваши политические поручения?
О. Никто не занимался политикой Барни Маллади, кроме самого Барни Маллади.
В. А как насчет нечестного бизнеса, мистер Маллади? Могли бы вы назвать мистера Абернети своим посредником с преступным миром?
Маллади был ошеломлен, но его адвокат вскочил на ноги, выкрикивая возражения.
Келли бросил на него мрачный взгляд и взял в руки заявление Абернети.
— Здесь у меня имеется заявление, подписанное и заверенное Юджином Абернети, которое я сейчас зачитаю, — сказал он.
Я читал и перечитывал заявление Абернети, оно было уничтожающим. Он в деталях описывал, как и когда его отправляли в Лоуренс для строительства их машины, долю Барни в каждом воровстве, совершенном в этом прогнившем городе. Абернети рассказывал о встречах, называл имена, даты, описывал убранства номеров отелей, мотелей и клубных помещений. Он также рассказывал, как каждый месяц он доставлял чемоданчик с деньгами в маленькую контору строительной кампании в Вест-Сайде Манхэттена.
Пока Келли читал, ярко-красная волна поднималась от воротничка Барни.
Его адвокат сначала слушал, не веря самому себе, потом вновь вскочил.
— В свете вашего собственного заявления, конгрессмен, о том, что свидетель, выступающий перед вашим комитетом, не должен рассматриваться как обвиняемый, я настаиваю, чтобы заявление от мертвого человека, который уже не сможет стать объектом перекрестного допроса, не рассматривалось! — выкрикнул он. — Мой клиент один из наиболее известных людей в американской политике, и я считаю, что множество людей может быть объединено общей целью без необходимости подозревать их в чем-то дурном.
— Предположим, мы рассматриваем сами факты, адвокат, — произнес Келли. — Если они покажут, что мистер Маллади не является вором и позором американской политики, я публично извинюсь перед ним.