Если сердце не в состоянии успешно произвести ремонт, оно заболевает. Чаще всего отказывают именно клапаны, что понятно, говорит инженер Сейдак, в любом механизме клапаны портятся легче всего, взять хотя бы автомобиль.
Инженер Сейдак сконструировал для Профессора аппарат, заменяющий настоящее сердце во время проведения ремонта, то есть во время операции. Расходы на искусственное сердце составили четыреста тысяч злотых. Когда работа по изготовлению аппарата была закончена, на предприятие приехал ревизор, который установил, что затраченная сумма не оформлена должным образом, из чего следует, что изобретатель нанес предприятию материальный ущерб, иначе говоря, совершил экономическое преступление. К счастью, инженер Сейдак нашел нужные ходы, и обвинение в преступной деятельности с него сняли, ревизор же оказался настолько великодушен, что не упомянул об этом в протоколе.
Теперь инженер Сейдак работает над новым аппаратом, который поможет сердцу проталкивать кровь через суженные сосуды и позволит больным с инфарктом продержаться до операции. Большинство умирает сразу после инфаркта, операции не дождавшись. Если аппарат действительно получится хороший, он многим сохранит жизнь, или, по крайней мере (как говорит Эдельман), еще на минуту заслонит пламя свечи.
Только надежды не всегда оправдываются. Ведь Он внимательно наблюдает и за Сейдаком, и за Профессором, и за всеми их стараниями и может нанести самый что ни на есть неожиданный удар. Взять, к примеру, хотя бы такой случай: все думали, что акция прошла удачно и им ничто не угрожает, а Стефан, брат Марыси Савицкой, наверно, был счастлив больше всех: ведь ему было семнадцать лет и он получил первый в жизни револьвер. Марыся Савицкая — та самая, что перед войной бегала вместе с сестрой Михала Клепфиша на восемьсот метров за «Искру»; так вот, Стефану тогда было семнадцать лет, ему впервые дали оружие, и радость от сознания, что он участвовал в акции (он был в группе, прикрывавшей их выход из каналов), буквально его распирала. Он не мог усидеть дома и побежал вниз, в кондитерскую. В эту минуту в кондитерскую вошел немец, заметил в кармане у Стефана револьвер, вывел его наружу и застрелил на месте, перед домом, у Марыси под окном.
Иногда это настоящие гонки, и Он до самого конца не скупится на мелкие пакости. Взять хотя бы Рудного: не было специалиста по коронарографии — перегорела лампочка в рентгеновском кабинете — операционный блок оказался заперт — не было операционных сестер… Боли с каждой минутой усиливались, всякий раз приступ мог стать последним, а они все искали автомобили, врачей, лампочки, медсестер. И все же Его опередили. В три часа ночи, когда они поблагодарили Профессора, а Профессор — их, когда в сердце Рудного кровь текла уже по новому руслу, расширенному за счет кусочка вены из ноги, и сердце работало нормально, они подумали, что, похоже, успели, что и на этот раз опередили Господа Бога.