— Неплохая подготовка, и команда неслабая. Ладно, мы уходим.
Арни моментально опустил клинок и отступил в сторону, а мужики развернулись и вышли из зала. Девочки на балконе присели, и их снова стало не видно за перилами и в полутьме. Команда в зале, воткнув посохи в корзины с песком, разошлась по своим делам — кто за пивом для клиентов, кто за едой. Арни опустился на свое место недалеко от входа, а я вернулся за свой столик. Те из парней, чья очередь была играть, взялись за музыкальные инструменты, и в зале снова зазвучала тихая музыка.
С моего места было видно мужика, из-за которого все произошло. Лицо его скрывала тень от низко надвинутой шляпы, он ее так и не снял. Несмотря на слабое освещение в этом углу, было видно, что одежда на нем явно не дешевая, да и манеры посетителя говорили о высоком происхождении. Интересно, какие дела у него могут быть с бандой? Я махнул одной из наших девочек, указывая на мужчину:
— Прими заказ.
В это время опять распахнулась дверь трактира, и в зал вошло четверо молодых людей, которых называют «золотая молодежь». Та-ак. Глядя на их морды, можно честно сказать, что сегодня явно не наш день. Ко мне подошел Рон и сообщил, что недалеко от трактира остановилась группа стражников во главе с капитаном и чего-то ждут. Ну чего они ждут, я уже догадался. Похоже, вошедшая компашка будет нарываться на скандал, а капитан — это, так сказать, завершающая сцена в предстоящем выжимании денег.
Мы просчитали такой вариант заранее, и на такой случай моей команде было категорически приказано и близко не подходить к «гостям». Тяжело вздохнув, я поднялся, подхватил посох и пошел к пришедшим придуркам. Вели они себя вызывающе, развалились на стульях, громко ржали, несли какую-то фигню по поводу интерьера трапезной и трактира в целом. Когда я подошел, потребовали, чтобы их обслуживал сам хозяин этой «конюшни». Постояв какое-то время рядом и дождавшись паузы, я спросил:
— Жрать будете или как?
От возмущения их морды перекосило.
— Да как ты смеешь, пугало огородное, грубить господам! — чуть не захлебнулся самый шумный и наиболее пестро одетый из них.
— Мне надоело выслушивать ваш словесный понос. Либо вы заткнетесь и сделаете заказ, либо сваливаете отсюда, — с трудом сдерживаясь, процедил я.
У пестрого от моих слов, похоже, крыша поехала: лицо начало буреть, глаза выпучились, рот перекосило. Чтобы в будущем не иметь подобных посетителей, этих надо было отвадить максимально жестко. Не ожидая, пока пестрый созреет для действия, я врезал ему ногой по роже, благо он все еще сидел. Так и не встав, он рухнул на пол вместе со стулом. Его сотоварищи застыли с отвалившимися челюстями. По залу пронеслось тихое «Ах…».