— Не стоит. У нас одни хозяева. Раз они возвысили его, пусть будет так и для нас.
— О, Аллах! Слава ему.
Внедорожник, миновав гостеприимно распахнувшиеся ворота, не свернул на стоянку, что была в стороне от террасы и на которой находилось несколько машин, а подрулил к водоему, с фонтанчиком в центре. Телохранитель, выскочив первым, отворил заднюю дверцу, и Хасан горделиво, вроде бы не замечая спешивших к нему хозяев, вышел. Это был настоящий горец. Высокий и стройный, борода черная, лопатой. Одет в светлый, легкий костюм, на голове — папаха серого каракуля.
Он подошел к водоему и, встав между двумя плакучими ивами, словно не замечая окружающих, залюбовался стайкой форелей.
Руководители базы подготовки боевиков покорно ждали, когда гость обратит на них внимание.
Наконец Хасан обернулся, и тогда хозяева, подобострастно приложив правые руки к сердцам своим, приветствовали гостя:
— Салям алейкум.
— Алейкум ассалям, — небрежно бросил Хасан и, уже строго, распорядился: — Ведите в дом.
Вошли в просторную, всю в коврах, комнату. Стены увешаны кинжалами и саблями. На длинном низком столике — хрустальные вазы с виноградом, персиками и инжиром, на блюдах разложены сладости и разломанные на куски спелые гранаты. Хасан горделиво устроился на почетном месте и жестом пригласил хозяев садиться.
Вошел слуга с подносом, на котором дышали ароматом хачапури, в пиалах — моренный в тандыре каймак. Едва он вышел, ловко расставив все это на столике, ему на смену явился второй слуга, с чайниками и чистыми пиалами. Хотел, было, разливать чай, но бородатый остановил его повелительным жестом:
— Иди. Мы сами.
Отхлебывая небольшими глотками чай, Хасан заговорил властным тоном человека, которому перечить не принято:
— Поход назначаю на послезавтра. Подготовьте всех, кто здоров. Сколько наберется?
— Пятьсот пятьдесят. Из них более полета турок и арабов.
— Вполне достаточно.
— Да поможет тебе Аллах! — молитвенно провел ладонями по щекам безбородый.
Разговор прервал вошедший без стука слуга и прямо с порога доложил:
— Почтеннейший, один из боевиков велел тебе встретить его для уединенной беседы.
— Кто посмел мне велеть?! Меня можно только просить!
— Но он сказал именно так: «Я велю уделить мне время для беседы без посторонних».
— Но здесь нет посторонних! — возмущенно проговорил безбородый. — О, Аллах! Слава тебе! Двадцати ударов палкой по пяткам достоин наглец.
— Помолчи, — осадил его Хасан. — Я сам решу, как поступить. — И после короткой паузы распорядился: — Оставьте меня одного. Ждите на террасе, пока не позову. Я буду говорить с тем, кто пожелал беседы наедине.