— Опоздали? В каком смысле?
— Опоздали их спасти, естественно.
Сердце у нее оборвалось.
— Что вы имеете в виду? Он уже убил их? Вы об этом? Они все уже мертвы?
Он покачал головой.
— Пока еще нет…
— Тогда что?
— Здание… Здание компании по транзиту грузов.
— А что с ним такое?
— На случай, если все будет плохо, если все выйдет из-под контроля, у них есть план.
— Что еще за план?
— Помните, что он сделал на яхте?
На случай, если Марина не поняла, о чем речь, он медленно поднял руки в воздух, и пальцы его раскрылись, словно распускающийся нежный цветок.
— Бум-м-м….
Марина бросилась из комнаты.
Фил добрался до нижних ступенек лестницы. Это было нелегко.
Несколько раз ему приходилось цепляться связанными руками, чтобы не перевалиться через перила или не покатиться кубарем вниз, но все же удалось удержаться.
Внизу он огляделся. Снова напрягся и попробовал освободиться от наручников. Он искал что-то острое, чем можно было бы их перерезать.
Сквозь щели в стенах, выложенные ржавыми листами гофрированного металла, врывался ветер. Это подсказало Филу одну идею. Медленно и аккуратно ступая в темноте, он подошел к ближайшей стене, прислонился к ней спиной и принялся нащупывать прорехи между листами.
Их оказалось множество. Наконец он нашел одну, с ржавыми зазубринами по краям, в которую пролазили его кулаки.
Как раз то, что надо.
Он нашел самую острую кромку, подвел к ней связанные запястья и начал пилить пластик наручников так быстро и сильно, как только мог.
Плечи его гудели от напряжения, грудь судорожно вздымалась, но в конце концов пластик начал поддаваться. Воодушевленный, он принялся тереть еще сильнее, не обращая внимания на боль, пока не почувствовал, что наручники слабеют — тогда он начал тянуть их в разные стороны. Они растягивались, все сильнее впиваясь в тело по мере того, как становились тоньше, и наконец лопнули. Он был свободен.
Тяжело дыша, Фил опустился на колени и принялся растирать затекшие кисти.
Потом огляделся в поисках следов присутствия Аспида или Сюзанны.
Но ничего не обнаружил.
Он отошел в тень, прислушиваясь, приглядываясь и ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.
И продолжая надеяться, что еще не слишком поздно.
Аспид чувствовал, как его охватывает охотничий азарт. К этому он и стремился. И уже неважно, Рани это или нет, — это было то самое, настоящее дело. То, ради чего он жил.
Подкрадываться, выслеживать, настигать добычу. Он обожал это. В такие моменты он жил полной жизнью.
В такие минуты он вспоминал отца и мог гордиться памятью о нем. Даже если тот сбежал и бросил их.