Наконец, мне перестали вливать горкий отвар и настал день, когда я спустил ноги с лежанки и попытался сесть.
Голова кружилась, меня «штормило', но я удержался, поморгал глазами и постарался сфокусироваться. Всё, что я видел перед собой чётко — двухъярусные лежанки, столбы опор, тюфяки — в общем, тот же набор, что и в большой казарме, только размер помещения поменьше. Хотя — я же не видел далеко, может помещение было и гораздо больше...
Рядом со мной кто-то сел на нары, я повернул голову — возле меня сидел высокий, тонкий мужчина лет тридцати-тридцати пяти, в такой же набедренной повязк, с небольшой курчавой бородой. Его смуглая кожа отдавала лёгкой краснотой, как у индейцев, а большие, миндалевидные глаза внимательно смотрели на меня.
— Анам ту катан марак? — спросил меня мужчина.
— Не понимаю! — хрипло ответил я.
Мужчина досадливо поморщился, приложил к груди руку и сказал:
— Аркан
Потом приложил руку к моей груди и изобразил всем лицом вопрос:
— Ту?
— Василий.
— Василай? Василай? — повторил мужчина
— Василий! — кивнул я.
— Василай! — удовлетворённо сказал мужчина.
Дальше всё пошло по накатанной — Аркан показывал мне рукой предметы, части тела и всё, что нас окружало и называл их на языке этого мира. Я старался повторить и запомнить — шло довольно туго — объём информации был слишком велик, да и состояние моего здоровья всё ещё оставляло желать лучшего. К вечеру я уже мог оперировать парой десятков слов, таких как «идти', «есть', «пить'. Кстати сказать — жрать я хотел, как из ружья — неделю питания одной кашицей, да лихорадка — тут поневоле захочешь есть. Я даже в весе убавил — ну не так, чтобы очень, но килограмм десять точно сбросил, и были подозрения, почти уверенность, что толстеть мне тут не дадут.
Аркан притащил глиняную миску с кашей, лепёшку, глиняную кружку с водой, и я стал взахлёб пожирать густую, пахнущую мясом массу, мало заботясь о её вкусе и происхождении. ТАК я ещё никогда не был голоден. Ну, хотелось там иногда покушать — после гуляния, или в обед на работе, но чтобы вот такой всепоглощающий голод — никогда в жизни.
Запив всё кружкой тёплой, отдающей тиной водой, я снова плюхнулся на лежанку, исчерпав остаток сил. В животе бурчала каша, а в голове, сквозь сонный туман, мелькали мысли: как быть дальше? Как выжить? Но эти мысли были отодвинуты одной — вначале надо подняться на ноги, поздороветь, получить информацию о мире, а там посмотрим. Всё-таки мои предки были казаками с Дона, неужели я посрамлю их память и дам себя убить каким-то туземцам? Внутри меня вспыхнула ярость и я решил — выживу, во что бы то ни стало, и пусть берегутся те, кто будет мешать мне в этом.