— Дура! Я хочу узнать — могу ли я выкупить Аргану, или нет!
Рила сразу успокоилась:
— Так бы и сказал, а то — «рабыню хорошенькую хочу!»
— Тьфу! Не говорил я так! Вот бабьё вредное! Всё перевернут! Так получится у меня выкупить за эти деньги и драгоценности Аргану, если что?!
Рила погрустнела и молча помотала головой:
— Нет. Насколько я знаю — нет. Женщины акома на рынке очень редки и считаются этаким «деликатесом', кроме того, есть поверье, что если мужчины регулярно совокупляются с женщиной акома, то молодеют — она поставила ладони, как бы защищаясь — я знаю, что это враньё, что это досужие байки, но вот — что слышала, то и говорю! Женщин акома давно бы переловили, если бы не боялись ваших воинов — они славятся силой и ловкостью. Кстати, есть ещё поверье — она насмешливо ухмыльнулась — что мужчины акома так же приносят молодость и женщинам, с которым переспали! Так-то вот.
— Это не потому ли ты на меня запала? — ухмыльнулся я — а то всё — любовь, любовь...
— Дурак ты — Рила явно обиделась и отвернулась к стене, потом не выдержала и прыснула со смеху — конечно! Надо же помолодеть! Ну и любовь — тоже.
Мы с ней посмеялись — конечно, она шутила. Я бы почувствовал фальшь — всё-таки не первый день на свете живу. А может и не почувствовал бы?...
После атмосферы прохладного каменного дома было тяжко окунаться во влажную жару припортового города. Сегодня было очень тихо, и обычный полуденный ветерок, разгонявший дневную жару, почему-то решил взять отпуск и отлежаться в глубине джунглей.
Я шагал по улице вверх, к рынку, стараясь держаться в тени огромных деревьев, на которых висели плоды в виде небольших гроздей — что-то вроде аналога нашего тутовника. Воровливо оглянувшись, я подпрыгнул и сорвал одну гроздь, тут же засунув её в рот, как будто кто-то мог её отнять. Мне стало смешно от своих хулиганских действий и на миг я почувствовал себя маленьким мальчишкой, шагающим по улице где-нибудь в Крыму или Одессе.
Впрочем, эти заблуждения тут же развеял патруль Стражи, грозно прошагавший посередине улицы, так зорко оглядывая прохожих, как будто сразу же обвинял их в различных преступлениях, самым незначительным из которых было отцеубийство и изнасилование трупов девственниц.
Стражники равнодушным взглядом провели по мне — я изобразил, что они мне глубоко безразличны — идя мимо и не замедляя шаг, глядя вперёд стеклянно-надменным взором — они отвернулись и пошли дальше. Лишнее внимание мне было ни к чему, особенно тогда, когда моя боеспособность слегка снизилась из-за ранения.