Ночью я долго не могла успокоиться, меня преследовала навязчивая мысль, что я не воспользовалась заманчивой возможностью свободы. Меня мучило осознание того, как близко и вместе с тем бесконечно далеко я была от нее. Или это был просто мираж? Невозможно было предсказать реакцию белградца на мою историю, на знакомство со мной. Я утешала себя мыслью, что он, по законам здравого смысла, подумал бы, что я с арабом по собственной воле, ведь именно такое впечатление и складывалось при взгляде на меня: улыбающаяся девушка, в прекрасном расположении духа. Я заснула только после нескольких часов раздумий, пытаясь забыть про свободу, которая была так близко. Я никогда так и не узнала, понял ли хозяин (или кто-то из его свиты), что я и тот белградец соотечественники. К тому же его могли представить просто как бизнесмена из Югославии, а тогда это понятие все же ассоциировалось с несколькими нациями.
Мы возвращались тем же самолетом. Перелет проходил прекрасно, хозяин был в отличном настроении, хотел, чтобы мы его ласкали, целовал сначала меня, потом Эльке в груди и в живот. Он поливал нас шампанским и хотел, чтобы мы танцевали, у немки это выходило намного лучше, чем у меня. Я не знаю, сколько длился перелет, но в какой-то момент я почувствовала, что с самолетом что-то происходит. Хозяин тоже начал нервничать.
В салон вошел тот самый глава совета директоров, правая рука хозяина, и сказал ему что-то по-арабски. Хозяин молчал, но я видела, что новость была не из приятных. Неполадки с самолетом продолжались – он то терял высоту, то набирал, а когда мы уже думали, что все наладилось, он снова терял высоту… Минуты тянулись мучительно долго.
Я вцепилась в сиденье, Эльке сидела напротив меня, бледная как мел, а хозяин не находил себе места от страха. Все мы молчали. Как это выглядело, могу передать приблизительно: как будто вы в элегантном автомобиле едете по пашне. А потом в окне справа я увидела землю.
Мы были над Дубаем, я поняла, что дело не в погоде, а именно в нашем самолете, потому что на небе не было ни облачка, солнце слепило глаза. Один из охранников вбежал в помещение без разрешения, чего обычно никто себе не позволял. Он сначала пристегнул ремнями безопасности хозяина, потом нас. У этих сидений был еще один дополнительный ремень. После того как мы были пристегнуты, охранник скрылся. Боковым зрением справа от себя я видела небо в окне, но ожидала с минуты на минуту увидеть землю. Внезапно самолет опасно накренился вправо. Помню, как я завизжала, заметив, как в окне промелькнули крыши домов. Я зажмурилась и ждала, что мы вот-вот упадем, а потом мы почувствовали, как самолет разгоняется и набирает высоту.