Внезапно сжавшийся Сэм резко раздулся до обычных размеров.
- Так, Канзаки, - сказал он голосом, заставившим женщину подавиться следующей обиженной репликой. - Приведи пульс в норму. Слушай.
Толстяк поднялся со стула и принялся ходить по комнате. Мегуми недоуменно следила за ним. Если всего минуту назад Сэм напоминал кота, взятого за шкирку, то сейчас мужчина скорее походил на бродившего по вольеру тигра. Все в нем затвердело, заострилось, движения стали плавны, но стремительны.
- Никакая ты не обуза. Я не это имел в виду, - сказал толстяк, остановившись возле дивана. Канзаки смотрела на собеседника и понимала, что совершенно по-девчоночьи обиженно надувает губы. - Мне просто больше нравилось, когда ты ленилась.
- А? - вот теперь она точно его не поняла.
- Мне было приятнее с тобой работать, когда ты просто здесь слонялась. Готовила, убирала, спала, смотрела телевизор и читала.
Сэм снова заходил по комнате. Ошарашенная и ничего не понимающая Мегуми мелко моргала.
- Тебе просто... - он остановился и замешкался. - Тебе не идет бегать, прыгать, кого-то там выслеживать или резать. Тебе больше идет просто жить. Вот я и не торопился.
Шагнув к стулу, Ватанабэ вновь опустился на прежнее место.
- Обижайся, если хочешь, - сказал он. - Ты нормальный работник. Но мне ты нравишься больше в домашней обстановке.
Канзаки сидела на диване и чувствовала себя так, будто ей по макушке полчаса стучали кувалдой, забивая сваи и высекая искры.
Ватанабэ...
Ватанабэ нравилось видеть ее в домашней обстановке?
Ему нравилось каждый день видеть ее... в быту?
Непонятно. Что за бред вообще?! Но ему не хотелось заставлять ее по-настоящему работать вместе с собой потому, что нравилось просто жить с ней под одной крышей?
Глупость какая. Бред. Странная дикость.
Только еще страннее другое. Почему сердце вдруг так застучало?
Мегуми поймала себя на том, что смотрит в пол, а щеки медленно, но верно начинают алеть. По непонятной причине неожиданное признание Сэма в том, что она нравилась ему каким-то странным образом, ужасно смутило девушку. Она ему нра-ви-лась. Как... как домашняя хозяйка, получалось. Ведь с тех пор, как они обосновались в Нью-Йорке, Канзаки только и делала, что готовила и следила за хозяйством. Конечно, она выполняла мелкие поручения, но всего пару раз. А Ватанабэ, значит, нравилось наблюдать за ней, беззаботно живущей монотонной жизнью? Почему?
Толстяк снова сидел на стуле, уподобившись монолитной статуе. Он не проронил больше ни звука и, казалось, забыл о существовании Мегуми.