Павлина, гречанка-предательница, во всем виновна! Ее злые речи прокляли Блюда и его детей. За то, что спас он от неминуемой гибели Рогнеду, отведя от полоцкой княжны кубок с отравленным зельем. Жаль, что Владимир не велел удавить злодейку. Тогда сейчас не стонало бы сердце боярина в предчувствии беды надвигающейся, и не плакала бы вся Русь от окаянного сына Павлины злоречивой.
Ах, ежели бы удалось Ярославу сесть в Киеве! Тогда сумел бы Блюд защитить детей своих младших — Купаву и сына Ярока. Сердце слезами кровавыми плакало и день и ночь, глядя на то, как чуженин-варяг властью на боярском подворье наслаждается, от законной жены отворачивается и все чаще посматривает в сторону ее старшей сестры. Ах, Рута, дочь-красавица, позор отцовский и горе материнское!.. Ничем не может помочь Купавушке, доченьке любимой, боярин Блюд.
* * *
В первое время после свадьбы варяг был почтителен к тестю, прислушивался к его советам, устраивал пиры, на которых заводил знакомство с мужами знатными, приятелями Блюда, поддержавшими Святополка, когда тот сел в Киеве. Бояре поначалу сторожко отнеслись к варягу, добивавшемуся их расположения. Но заметив, с каким почтением к нему обращается киевский князь, сменили суровость на милость. Умели мужи киевские уважать и ценить могучих воинов, тех, кто и в бою мог показать себя с лучшей стороны, и тех, кто умом и хитростью добивался в этой жизни богатства и положения.
Постепенно, малыми шажками, прибирал варяг к своим рукам огромное хозяйство боярское. И уже косо стал посматривать в сторону родичей своей молодой жены. Было заметно, что старики и худенький мальчик ему в тягость, но пока что Гуннар сдерживал себя. Ссориться с боярином, сумевшим даже в опале не утратить почета и уважения, пока что не стоило. Прежде следовало покрепче устроиться в киевских землях да завести дружбу с мужами именитыми.
Гуннар старался быть нежным с молодой женой, но как ни пытался он приручить Купаву, все было напрасно. Супруга ни в чем не перечила ему, но желанного тепла и ласки Гуннар не видел от нее. В лиловых глазах Купавы по-прежнему тускло мерцала стылая вода.
Страшно бесило варяга равнодушие жены, не раз ему хотелось встряхнуть ее, потребовать любви и ласки, хотя бы приветливости. Много раз он вглядывался в глаза девушке с надеждой увидеть хотя бы малейший проблеск весенней нежности, но всегда мелькало в них что-то неведомое. Купава упрямо поджимала губы и отводила в сторону глаза, наверно, чтобы упрятать подальше от мужа свою тайну.
И вот однажды, чтобы хоть чем-то потешить молодую супругу, решил варяг преподнести ей подарок — шкатулку резную, полную золотых безделушек с каменьями самоцветными. Ожидал он увидеть радость в глазах жены, но вместо этого Купава тихо поблагодарила супруга и равнодушно отставила дар в сторону.