После бритья Егоров непременно втирал в кожу специальный смягчающий крем, затем щедро сбрызгивал лицо дорогим одеколоном «Фаренгейт», испытывая животное удовольствие от пощипывания, а уж потом шел на кухню и заваривал в турке хороший кофе. Это была приятная прелюдия к тем суровым будням, которые Сергей Аркадьевич проводил в кресле начальника одного из отделов штаба ГУВД.
В это утро, закончив бритье, Егоров посмотрелся в зеркало, потер выскобленный подбородок и удовлетворенно произнес:
— Попка младенца!..
В его устах это означало высшую категорию качества.
С кухни доносились бодрые звуки «Радио шансона». Ни с того ни с сего Егоров вдруг мрачно запел:
— Вино на пиво — это диво! Пиво на вино — это говно!..
Так любил говорить его дедушка, а он знал толк в предмете.
«Надо предложить этому... как его... Шнурову из „Ленинграда",— зачем-то подумал Егоров.— Пригодится как припев к новой песне...»
Этим утром подполковник страдал от похмелья. Оно нещадно терзало его, не делая скидку ни на возраст, ни на высокое звание. Что интересно, с количеством выпитого накануне такое состояние не всегда совпадало. Егоров давно выработал для себя нехитрые правила: нельзя пить в полнолуние и мешать напитки по мере убывания крепости. Однако вчера ему пришлось поступиться принципами: отмечали новую звезду на два просвета его старинного приятеля из ГУВД.
«Пиво на вино — это... очень неправильно!..» — скорбно согласился сам с собой Сергей Аркадьевич,
Теперь за эту беспринципность пришлось жестоко платить. В затылке что-то бухало, как огромное сердце, мысли ворочались, как ржавые шестеренки, а окружающий мир казался капканом, в который его загнал служебный долг.
«Да, возраст обязывает»,— размышлял Егоров, по дороге на работу прислонившись к холодному поручню вагона метро.
Временами Сергей Аркадьевич чувствовал себя старым. «Ведь что такое возраст?,.— с философской грустью размышлял он.— Это когда ты идешь из универсама, несешь в руке рулоны туалетной бумаги, тебе навстречу идут молодые симпатичные барышни, а тебе — не стыдно. Совсем не стыдно...»
Доковыляв до своего кабинета, он первым делом потянулся к бутылке коньяка, припрятанной в тумбочке, но достать ее так и не успел — в дверь робко постучали. — Да...— начальственно откашлялся страдалец. В кабинет протиснулся мужичок лет тридцати с небольшим. Строгая темно-синяя тройка придавала ему сходство с преподавателем математики. Прижимая к груди барсетку и пропуск, он произнес:
— Здравствуйте, я Толстых от Бузиновского. Он вам звонил?..