Боря чувствовал себя неважно. Трубы горели, а его обувка вот уже второй час не пользовалась спросом. В голове вызревала предательская мысль, а не плюнуть ли на торговлю, вместо этого просто сдать бутылки, взять две-три «Льдинки», поправиться и уйти пировать с грузчиками из универсама. У них всегда имелась закуска, а к вечеру, глядишь, стакан нальют. Он решил постоять еще часик, сбавить цену и озвучить рекламный слоган собственного сочинения:
— Купи ботиночки скорей и сэкономь пятьсот рублей!.. Отдам по дешевке!..— приставал он почти к каждому, кто проходил мимо.
Мухин увидел старого знакомого почти сразу. Подавив желание сразу набить ему морду, он приблизился к своему бывшему информатору, с трудом выжав из себя кривую улыбку.
— Здорово, коробейник!
Марченко вздрогнул, обернулся, на лице заиграло давно знакомое Илье выражение: свойственная тюремным холопам смесь ненависти, страха и подобострастия.
— Ой, Илья Сергеевич... Здрасьте... Ботиночки не желаете?
— Нет, я таких дорогих не ношу. Пойдем-ка... Разговор есть.
Внезапное появление бывшего «начальника» Боре не понравилось — это не сулило ничего хорошего. Однако, подчиняясь годами вдолбленному стереотипу, он покорно побрел в сторону гаражей.
Мухин оглянулся: место пустынное, хорошо просматриваемое...
— Слушай Боря, ты с Григорьевым работал, помнишь? Ну, того, что за убийство тещи сидел?..
Марченко сделал удивленное лицо. Но Илья сразу понял, что бывший информатор все прекрасно помнит.
Отработанным движением он нанес несильный, но очень болезненный удар по носу. Марченко отбросило на стену гаража. Он сполз вниз, размазывая по лицу кровь. Бывший опер схватил ханыгу за грудки, приподнял на ноги, стараясь не дышать мерзким запахом перегара.
— Ну что, вспомнил, гнида?!
— Илья Сергеевич, столько лет прошло, разве всех упомнишь...— Марченко постарался разжалобить драчуна.
— А я подскажу!..— Лицо Мухина исказила гримаса ярости.
Следующий удар пришелся по правому уху. Марченко попытался сползти вниз, но этот маневр не получился — опер крепко держал его за грудки.
— Григорьев Валентин! Ты с ним в камере ночевал. Помнишь?!
Следующий удар пришелся по левому уху.
— А он тебе сказал, как тещу убил. Молотком. Вспомнил?! — Мухин замахнулся для очередного удара.
— Да, да... Не бейте!..—заслоняя лицо руками, жалобно закричал бывший агент.
Ярость, ненависть, презрение — в тот момент Илья не пытался разбираться в своих чувствах. Перед ним стояла задача выбить правду, и он не сомневался в успехе.
Судя по чугунному тону, которым разговаривал бывший опер, Марченко понял: Мухин настроен очень серьезно — лучше сказать всю правду. Забьет еще...