В ходе боя 50 десантников были уничтожены. Об этом десанте нам сообщили местные жители. Все вооружение противника было захвачено пограничниками.
Война — жестокая штука. На одной из дорог я увидел мертвую женщину. По ней ползал живой годовалый ребенок. Машины проезжали мимо, и никому не было дела до этой трагедии. Я приказал своему водителю остановиться. Ребенок плакал. Увидев санитарную машину, следовавшую на восток, я вышел на дорогу и поднял левую руку. В правой руке держал маузер так, чтобы шофер «санитарки» видел его. Это была крайняя мера, но иначе я поступить не мог. Машина оказалась забита ранеными красноармейцами. Я попросил шофера взять ребенка. Однако он наотрез отказался. Тогда я сказал ему, что, не сходя с места, расстреляю его, как не выполнившего приказ старшего по званию. Поглядев мне в глаза и поняв, что я, несомненно, исполню свою угрозу, он молча подошел к ребенку, взял его и разместил в кабине водителя. Дальнейшая судьба этого малыша мне неизвестна.
На реке Зельва буквально в 100 метрах друг от друга находились железнодорожный и шоссейный мосты. Последний был взорван гитлеровскими диверсантами. Железнодорожный мост немцы не бомбили, так как, видимо, хотели использовать его в своих нуждах. Около него скопилось огромное количество автотранспорта и живой силы в расчете на переправу и по причине личной безопасности.
Прибыв туда в чекистской форме с одним ромбом в петлицах, что равнялось комбригу или бригадному комиссару, я представился чинам из генеральского и высшего офицерского составов, создал группу по переброске людей и транспорта через железнодорожный мост. Что самое удивительное, на этом мосту стоял эшелон с арестованными поляками из числа врагов Советской власти, отправленный из Белостока. Оказалось, что машинист и его помощники сбежали. Все они были поляками. И теперь этот эшелон мешал эвакуации на другой берег реки.
Я встал на кузов полуторки и громким голосом крикнул в толпу, что мне нужны машинисты паровоза. Образовалась тишина. Я повторил сказанное. Ко мне подбежали 3 человека. Один оказался капитаном Красной Армии, остальные рядовыми. Я им приказал завести паровоз и немедленно начать движение. Капитан спросил: «А куда ехать-то?» Я ответил: «На восток!»
После этого, со второй половины дня и до полуночи, было переброшено огромное количество людей и автотранспорта на левый берег по шпалам. Машины, которые от прыжков по железнодорожным шпалам выходили из строя, я приказал сбрасывать в реку. Моя машина также была выведена из строя и сброшена в реку с середины моста. Пришлось пересесть в машину начальника НКВД по Белостокской области Фукина, которая благополучно пересекла этот злосчастный мост.