— Конечно. Здесь никогда ничто не меняется.
Древние стены местами были усыпаны фиолетовыми, красными и белыми бутонами бугенвиллей. Лимонные цветки вербены, розовые бегонии и множество других цветов наполняли воздух неповторимым ароматом. В центре небольшой лужайки в глубине сада журчал фонтан, а рядом, в окружении цветущих кустов, стояла беседка.
Это был тихий и мирный оазис посреди кипения жизни, окружавшего империю Джерми, и Эми провела здесь немало счастливых, ничем не омраченных часов.
Они достигли дальнего конца сада, где высился окруженный невысокой оградой земляной холмик, усаженный маргаритками. На надгробье в виде игрушечного медведя виднелась надпись:
Светлой памяти Доменико Джерми, шести месяцев, сына Луки и Эми. Ты унес с собой наши сердца.
— Эми! Эми! — Голос Пьетро был столь же восторженным, как и его лицо, но в следующий момент, когда она заключила десятилетнего мальчика в объятия, тот разразился бурными рыданиями. — Тише, тише, — успокаивала она его, усаживаясь на массивную каменную ступеньку лестницы, ведущей к парадной двери, и крепко прижимая к себе Пьетро. — Все в порядке, дорогой. — Какие же глупости мы обычно говорим в подобных случаях, подумала она. Ведь Пьетро только что потерял обожаемую мать, с которой был необычайно близок, и, разумеется, в его маленьком мирке далеко не все было в порядке.
— Я не знал, приедешь ли ты. — Пьетро поднял на нее темные, наполненные слезами глаза. — Тебя так долго не было.
— Я ведь обещал, что Эми приедет, правда? — раздался над их головами бархатный голос Луки. — Вот она и приехала, но постарайся не утопить ее в слезах. Джаспер тоже хочет увидеться с ней, и у него, несомненно, найдется для нее несколько слов, хотя, возможно, некоторые будут не из приличных, — хмуро добавил он.
На губах Пьетро появилась слабая улыбка, и он прошептал:
— Новый садовник научил его плохим выражениям.
— Правда? — Эми еще крепче прижала мальчика к себе. — Зная Джаспера, я уверена, что он повторяет их с большим удовольствием.
Джаспером звали попугая Пьетро, огромную птицу с плотным телом, сильными затупленными крыльями и коротким крепким клювом, таким же грозным, как и его характер. Он либо любил, либо ненавидел, и при случае не стеснялся пользоваться страшным клювом и когтистыми лапами. Однако это раздражительное создание обожало своего маленького хозяина, который мог делать с ним все, что угодно, и при этом ни разу не заработал ни одной царапины.
Пьетро взял Эми за руку, и они направились к открытой парадной двери. Маленькие теплые пальцы, сжимавшие ее руку, действовали успокаивающе, но она не переставала ощущать за своей спиной тревожащее присутствие Луки.