Дядьки, исходя желчной язвительностью, горячо обсуждали намерение Поля готовить еду отдельно, но Николь эта проблема, судя по всему, оставляла равнодушной; почти два десятка лет назад, когда Полю втемяшилось в голову поселиться на чердаке, хотя внизу места с избытком хватило бы и старым, и молодым, они с таким же возмущенным удивлением наблюдали, как племянник не покладая рук трудится ради сопливой девчонки, которая явно была не в состоянии оценить всю прелесть Фридьера. По какой-то непонятной причине, заставлявшей их посмеиваться, не разжимая превосходных зубов, узкие двери, выходившие из жилища Поля прямо, на луг, они упорно называли «ослиным лазом». Значит, американцы будут протискиваться через ослиный лаз, а галлы — шествовать через главный вход; вот так-то, у них во Фридьере свои порядки, своя революционная законность, — и изощрялись друг перед другом в остроумии на тему нормандской высадки и современных десантников.
Позже, в один из четвергов, во второй половине дня, — это было ровно за неделю до 28 июня — во двор, осторожно пятясь задом, въехал желто-белый прокатный грузовичок, который привез вещи «этой самой» и ее сына. Николь насчитала девятнадцать картонных коробок, заклеенных широкими лентами коричневого скотча, не говоря уж о столе с шестью стульями, буфете, широкой кровати, двух шкафах, маленькой кровати, еще одном столе, поменьше, телевизоре, холодильнике и газовой плите; все было чистенькое, в хорошем состоянии, но самое обыкновенное, ничего особенного; да, еще была стиральная машина древней модели, из тех, что загружаются сверху. Поль с шофером — похоже, они уже были знакомы, — принялись без лишних слов разгружать грузовик; им пришлось несколько раз пересекать залитый солнцем двор; ослиный лаз, остававшийся в тени, снова и снова заглатывал их и выплевывал обратно. Поль знал, что Николь наблюдает за ними из кухонного окна. Последней перетаскивали стиральную машину, и, берясь за нее, Поль подумал, что теперь-то уж Николь точно поверит, что сюда приезжает другая женщина, его, Поля, женщина.
Профессии как таковой у Анетты не было. Она выросла в промышленном городке. Мать, тетка, соседки, то есть практически все женщины и некоторые мужчины, в том числе ее отец, работали на фабрике Барнье. Мать с отцом там и познакомились. Они не жаловались на работу, вообще почти о ней не говорили, работали, и все. Она знала, что после школы тоже устроится на прядильную фабрику Барнье. Школа навевала на нее непреодолимую скуку; в учебе она не блистала, просто не понимая, зачем ей все это нужно. В начальных классах ее хвалили за прилежание, затем она скатилась в откровенные середнячки, а в третьем классе