Девчонки к профессиональному макияжу люди привычные, чего нельзя сказать обо мне. Молодой стилист сурово посмотрел на мои синяки под глазами и неодобрительно поцокал языком. Я понимала его недовольство. Представьте, что к вам приводят царевну-лягушку на стадии лягушки и требуют, чтобы вы за полчаса сделали из нее царевну. Такая задача под силу далеко не каждому, однако же мой стилист не убоялся, а смело взялся за палитру. Буквально через несколько минут мои синяки скрылись под плотным слоем грима, а пудра, нанесенная поверх маскирующего дефекты кожи крема, превратила физиономию в фарфоровую маску. Потрясенная, я смотрелась в зеркало: такого идеального лица у меня не было даже в раннем детстве. Но стоило улыбнуться, как вся эта красота собралась в гнусные трещинки. Тем временем молодой человек начал колдовать над моими глазами: немного голубых теней, немного белых, под бровь — розовые. В принципе, нечто похожее я проделывала дома перед большими выходами в свет, но так красиво у меня не получалось никогда. Он накрасил мне левый глаз синей тушью и пошел советоваться с коллегой. Коллега, более опытный и поднаторевший в превращении лягушек в царевен, подошел, бросил на меня томный взор, потыкал пальцем в область скул и лениво процедил: «Нужно добавить немного розового». Потом схватил черную тушь и лихо накрасил мне правый глаз. Я робко заметила, что левый у меня накрашен синей тушью. Опытного коллегу это не смутило, он еще несколько раз взмахнул щеточкой, и ресницы у меня стали как у Буренки из Масленкина. К тому моменту, как мой юноша закончил красить мне губы (это заняло не менее 15 минут и потребовало пять оттенков помады), в салон с шумом ввалилась Эльжи с огромной сумкой в руках.
— Выбирайте, — выдохнула она. — А я умираю хочу кофе.
Пока Эльжи наслаждалась кофе, мы бросились к сумке с вещами, как толпа поклонников, долго поджидавшая примадонну у служебного входа. Через пять минут наряды, в коих народ должен рассекать «На краю Ойкумены», были разложены по всем имевшимся в наличии стульям. Видимо, в Ойкумене климат жаркий, поэтому одежда в массе своей представляла произвольно сшитые лоскутики разноцветной ткани, едва прикрывавшие самые «критичные» места. Женька, не колеблясь, выбрала себе игривое платьице ярко-розового цвета длиной чуть ниже колен, сильно декольтированное по спине и с овальным вырезом на животе. Две другие барышни (брюнетка и рыжая) остановились на комбинации брюк и топиков, сшитых, похоже, по одним лекалам и различавшихся только цветом. Брюнетка надела белоснежный вариант, а рыжая — ядовито-салатовый. Для меня энергичная «глянцевая» дама наметила топик из синего шелка. Оный экземпляр представлял собой скроенный по косой ромбовидной формы кусок ткани, прикрывающий торс только спереди. К телу это чудо портновского искусства предполагалось прикреплять тоненькими завязочками. Я не знаю, на какую фигуру задумывался данный предмет одежды, твердо могу утверждать лишь одно: перед внутренним взором Эльжи, когда она кроила ЭТО, стояла не я. Как ни перевязывали мы тесемки, топик упрямо не желал садиться как надо. Мы сдались и призвали на помощь автора коллекции, которая к тому моменту как раз закончила пить вторую чашку кофе.