— Куда, в клуб? — он перебросил телефон из правой руки в левую и ткнул свободной конечностью в сторону кресла — А что, мысль. Вот что, заяц, перезвони-ка… — тут я выхватил трубку из крошечной вялой ладошки и выключил телефон.
Чем вызвал нешуточный гнев. Гоша нахмурил бровки и, засунув руки в карманы, сурово посмотрел сверху вниз, с высоты своих ста шестидесяти с небольшими копейками сантиметров. У гениев это выходит очень даже неплохо.
— Ты что себе позволяешь? — сурово и вместе с тем вальяжно, как вынужденный общаться с говночистом патриций, спросил он, извлек руку из кармана и погрозил пальчиком. — Никто не смеет, ты слышишь?..
— Прости, — залебезил, как тот говночист перед патрицием, я, разве что не бухнулся в ноги. — Просто нарисовалась одна работенка.
— Сколько? — снизошел великий и гениальный.
— Много, Гоша, преступно много, — медовым голоском проговорил я. — Ты уж прости, что оторвал. Новенькая или? — и кивнул в сторону стенки, сплошь обклеенной фотками разной степени раздетости девиц.
До того, как стать небедным, успеха у представительниц противоположного пола мелкий, невзрачный, косноязычный, но похотливый как кролик, Гоша, мягко говоря, не имел. Довольствовался в основном виртуальными услугами девиц с порносайтов и самыми дешевыми шлюхами с загородных шоссе — по большим праздникам. Теперь же с удовольствием брал у жизни реванш.
— Новенькая, — снизошел тот. — Ладно, давай по делу.
— Как скажешь, — согласился я. — Кстати, следов от прошлой работы не осталось?
— Не смеши меня, — фыркнул презрительно. — Так что там у тебя?
— Сначала премия за предыдущую, — улыбнулся я. — Ну-ка закрой глаза и протяни руку.
— Это еще зачем? — подозрительно спросил Гоша.
— Давай, не бойся, — успокоил я. — Это совсем не страшно, даже приятно.
— Свои дурацкие шуточки… — начал он, но вдруг расцвел в улыбке. — Неужели? — и аж порозовел в предвкушении.
Бедный мальчуган давно мечтал о собственной машине, о навороченном миникупере с дверцами в форме крыльев бабочки. Почему именно о такой крошке? Думаю, чтобы не потеряться в салоне. Покупать ее на собственные деньги считал недостойной гения пошлостью, а потому ныл, не переставая, что давно заслужил подарок. И даже намекал, что может уйти к другим клиентам.
— Угадал, — молвил я. — Ну же! — он протянул руку. — А глаза? — закрыл их.
Так и умер с протянутой рукой и радостной улыбкой на устах. А я сходил, попил кофейку на кухне и приступил к тому, зачем, собственно, и пришел, то есть к обыску. Уж больно не понравился мне ответ покойного (пока он им еще не стал) на вопрос, уничтожил ли он следы наших прежних совместных подвигов. За последнее время мальчуган стал слишком много о себе воображать, не удивился бы, если б он попытался меня кое-чем пошантажировать впоследствии.